глава первая
О суде и судиах
1. Понеже первее надлежит краткое изображение судебных тяжеб здесь представить, и что притом внимания достойнаго есть. Того ради запотребно разсуждаем прежде о суде и процессах (тяжбах) упомянуть, и какия притом находятся обстоятельства.
2. Суд всегда из некотораго числа честных особ сочинен бывает, которым от высокаго начальства власть и мощь во управлении правосудия дина. Оным тягающияся особы свои тяжебныя дела порядочно доносить, и по правам на оныя решения от них получить могут.
3. По нашему намерению правосудие удобнейше последующим образом учреждено быть может: (1) В гражданской суд, который во время миру и войны в каждом государстве твердо определен есть, и разныя ссоры и брани между подданными разных чинов происходящия, оной же власти судейской подвержены суть. (2) В воинской суд, в котором только ссоры между Офицеры, солдаты и прочими особами войску надлежащими происходящия разъискиваются, и по изобретении дел решатся, и о сем последнем есть наше намерение здесь пространнее объявить.
4. Воинской суд или кригсрехт, равным же образом разделяется в генеральной кригсрехт и в полковой кригсрехт. В генеральном кригсрехте последющия причины судимы суть: (1) Вина оскорбления Величества или государственныя дела. (2) Погрешения от целаго или половины полка, от баталиона, шквадрона или роты происходящия. (3) Когда на знатных и высоких Офицеров жалобы, чести и живота касающияся приносятся. (4} Также, ежели кто Фельдмаршала или другаго кого из высоких Офицеров лишит чести или живота. А к полковому кригсрехту надлежат причины, которыя между ундер-Офицерами и рядовыми происходят, или когда в чем преступление от оных учинится, и прочия в сей жизни между Офицеры и рядовыми случающиеся причины.
5. Власть судейская помянутых кригсрехтов не распространяется далее, яко над Офицеры, солдаты и прочими к войску надлежащими людьми, между которыми офицерские служители, харчевники и прочие кроме жен и младенцев разумеются.
6. Впрочем обыкновение бывало, что в кригсрехтах всегда определялось 13 особам сидеть. А имянно в генеральном кригсрехте сидел Фельдмаршал или наместник его, или который знатный Генерал Президентом, а в полковом кригсрехте Полковник или Полуполковник. Но понеже равныя воинския нужды недопущают всегда полное число Офицеров иметь, или оных при судебных делах удерживать, ибо почасту случаются такия дела, которых вскоре окончать невозможно. Того ради ныне во многих местах позволено в кригсрехтах токмо 7 особам сидеть; а именно в генеральном кригсрехте, ежели владеющий Государь при войске есть присудствен, президует Фельдмаршал; а ежели Фельдмаршал только един при войске обретается, и оным тогда командует один Генерал, и имеет при себе Ассессоров,
2 Генералов-Порутчиков.
2 Генералов-Маэоров
2 Брегадиров или Полковников.
А ежели при войске или во оном месте, где имеет быть кригсрехт толикаго числа Генералов в присудствии нет, тогда можно вместо оных взять Полковников, Полуполковников и Маэоров, и наполнить потребное число, чтоб с Президентом было седмь особ.
В полковом кригсрехте Президует Полковник или Полуполковник, и имеет при себе Ассессоров 2 Капитанов, 2. Порутчиков, 2 Прапорщиков.
7. Хотя обще всем судьям знать надлежит права и разуметь правду, ибо неразумеющий правды, не может разсудить ея, однакож при кригсрехтах иныя находятся обстоятельства, понеже во оных обретаются токмо Офицеры, от которых особливаго искусства в правах требовать не можно; ибо они время свое обучением воинскаго искусства, а не юристическаго провождают: И того ради держатся ври войсках Генералы, Обер и полковые Аудиторы, от которых весьма требуется доброе искусство в правах,
и надлежит оным добрым быть юристам, дабы при кригсрехтах накрепко смотрели и хранили, чтоб процессы порядочно и надлежащим образом отправлялись, и хотя Аудиторы при суде голосу в приговорах не имеют (чего ради оных при судейском столе и не сажают, но обыкновенно при особливом столе, купно с Секретарем или протоколистом, ежели притом кто из сих определится, сидят) однакож надлежит оным, и должни они всегда добрым порядком, что занепристойно обрящут, упоминать, или когда кого в кригсрехте в разсуждении погрешающего усмотрят, тогда онаго к правде основательно приводить.
8. Также надлежит притом Аудитору накрепко смотреть, чтоб каждаго без рассмотрения персон судили, и самому не похлебствовать никому, но сущею правдою в деле поступать, и тако быть посредственником между челобитчиком и ответчиком; а ежели он напротив в неправомерном приговоре похлебствен причинится, то сверх лишения чина его надлежит ему еще иное жестокое учинить наказание.
9. Ежели случатся дела, которыя воинским судом окончатись имеют, тогда пошлется о том указ от высокаго начальства ко оному, который избран будет Президентом, и притом либо имянно помянется о числе и имянах Ассессорских, или предастся на рассуждение Президентское, каких он сам похочет себе избрати Ассессоров, которым надлежит за день у пароля объявить, чтоб оные на другой день во уреченном часу во определенном месте явились, и были б к кригсрехту готовы, который будет держан над тем и тем. И тогда каждый во уреченном часу без умедления явиться должен, или определенной денежной штраф заплатить принужден будет.
10. И как скоро суд учрежден и каждый на свое место сядет, тогда Президент паки причину объявит, и для чего сие собрание учинено и они созваны. Потом уговаривает всех обретающихся особ в суде, и просит, чтоб при отправлении начинающагося дела напамятовали свою совесть и что при суде случится, хранили б тайно,
и никому б о том, кто бы он ни был, не объявили.
11. Потом же надлежит челобитчика и ответчика (которые до онаго времяни во особливом месте дожидаются, чрез Адъютанта, который к суду для услужения определен) позвать, а оных спросить, не имеет ли кто из них друг на друга чего в суде донесть.
12. А ежели кто из судей им явится какой ради нибудь причины подозрителен, то надлежит ему против их ответствовать вкратце: И ежели потребно будет, то должен оный, который дерзнул судно опровергнуть, доношенное на него доказать; и тогда надлежит подозрительному судье купно с челобитчиком отступить. Потом же судии между собою согласясь определят ему, либо быть в суде по прежнему, или лишить его чином, и решение прочтется пред ними обоими явно. Буде же найдется учиненное доношение на него ложно, то надлежит челобитчика наказать, а ежели оный за подозрительнаго объявлен будет, тогда иный на его место равнаго же чину изберется. Однакож такое опровержение зело осторожно и доказательно имеет быть.
13. Причины, которыя могут судью в подозрение привесть суть следующия: (1) Ежели он с челобитчиком или ответчиком обязан свойством, или иною какою особливою дружбою. (2) Когда особливую вражду имел или имеет. (3) Ежели судья обязан будет слугою челобитчика. (4) Ежели он равное дело имеет судить, которое такогож есть обстоятельства; (5) или будет он в одной компании с ответчиком часто бывает, или с оным на ухо шептающагося видел, и прочия причины, о которых разумный судья сам разсудити может; ибо всех причин подробно в правах описать не можно. Будеже никто из них против судей чего объявить не имеет, тогда надлежит Аудитору явно судейскую присягу прочесть, которую Президент и Ассессоры стоючи, подняв пальца два правой руки, а левую положа на Евангелие, в присудствии челобитчика и ответчика словесно повторяют:
Мы, к настоящему воинскому суду назначенные судия, кленемся всемогущим богом, что мы в сем суду в прилучающихся делах, ни для дружбы или склонности, ни подарков или дачей, ниже страха ради, ни для зависти и недружбы, но токмо едино по челобитью и ответу, по Его Царскаго Величества нашего всемилостивейшаго Царя Государя воинским пунктам, правам и уставам приговаривать и осуждать хощем право и нелицемерно, так, как нам ответ дать на страшном суде Христове. В чем да поможет нам он нелицемерный судия.
Присем надлежит примечать, что ежели в суде такия особы обретаются, которыя всегда и почасту в кригсрехтах бывают, и уже напредь сего присягали, также и дело небольшой есть важности, то непотребно судьям всегда присягу чинить, но довольно того, что оная от Аудитора для напоминания прочтена будет.
14. Когда сие учинено, и Президент челобитчика и ответчика уговаривал, чтоб с пристойным воздержанием дела свои вкратце доносили, тогда начнется процесс или тяжба.
глава вторая
О процессе или тяжбе
1. Процесс есть дело судимое, чрез который случающияся тяжебныя дкла основательным представлением, и из обстоятельства для обретенных доказов, явныя сочиняются, и потом от судей по изобретению оных притчин решение чинится.
2. Процесс (а особливо в разъискных делах, которых большая часть в кригсрехте случается) есть сугубый: (1) Когда челобитчик, который на ответчика учиненнаго ради преступления пред судом жалобу приносит, и со оным только процесс имеет (2) Когда судья ради своего чину по должности судебной вопрос и розыск чинит, где, каким образом, как и от кого такое учинено преступление. Токмо при обеих процессах порядок один есть, как в речах, в ответе, доказах и прочем, но при кригсрехтах более смотрят на самое дело, нежели на краснословие и лепоту процессов.
3. Процесс разделяется на три части: (1) Начинается от повещания
и продолжается до ответчикова ответу. (2) Часть продолжается до сентенции или приговору. (3) От приговору даже до совершеннаго окончания процессу.
Первая часть процессу
глава первая
О повещании.
1. Начало суда и основание судебнаго процесса есть повещание; когда по всем правам натуральным каждому причина ознаменуется, и к обороне свой и оправданию допущен бывает, в чем никому запретить не можно, ниже не объявя причины наказание учинить; ибо надлежит челобитчику и ответчику определить термин, когда оным в суд явиться, и потом со оными далее в дело вступить.
2. Повещание бывает от судьи по челобитью другаго, либо писменное или изустное; и какое оное ни будет, однакож надлежит ответчику о том объявить: и (1) кто есть челобитчик; (2) в каком деле, и каких ради причин он требуется; (3) место где; (4) время, день и час ознаменить, когда ему надлежит явиться.
глава вторая
О салфе-кондукте
Или о свободном отпуске.
1. Салф кондукт есть явная грамота, которая от вышняго начальства земли преступления ради ушедшему (когда онаго поимать не можно) дается. В той же грамоте определяется ему несколько времяни, в которое он принужден быть в суд и оправдание в деле своем приносить, буде он себя почает невинна, и мнит себя вывести из невинности; а между тем временем может он в суде явиться, и от суда отлучиться свободно, и всякую притом иметь вольность.
2. Ежели беглый преступитель такой грамоты пожелает, то оную никакой высокой суд, ниже Губернатор не имеет власти ему прежде дать, пока не получит от вышняго начальства той земли соизволения.
3. Однакож находится такое обыкновение, ч по Фельдмаршалы или Генералы (когда одни особливо отправленное войско яко главнейшие командуют) такия безопасныя грамоты без полученнаго соизволения от Государей своих дают токмо сих ради причин, чтоб беглый для долгаго замедления к неприятелю не ушел, отчего злыя следования почасту происходят.
4. Между тем таковыя безопасныя грамоты даются тогда, когда преступитель в таком месте обретается, откуду может всегда свободно уйтить.
5. В таковой грамоте надлежит всеконечно упомянуть, какой ради причины беглому дана оная грамота, и обещанную безопасность ненарушимо содержать так, что ежели кто над беглым действительно что учинит, оный может живота своего лишен быть.
6. Напротив же надлежит беглому равным образом содержать себя, однакож хотя он между тем времянем какое другое преступление учинит, на которое ему грамоты безопасной не дано, и тогда не может он ради онаго действия в темницу посажен быть. Также беглому с заряженым ружьем, или проселошными дорогами ехать не можно, только знатным Офицерам позволяется прибочное ружье или незаряженыя пистоли при седле иметь.
глава третия
О челобитчике.
1. Челобитчик есть оный, который другаго некоторой ради причины в суд позывает, и от судьи правомернаго приговору и вспоможения в правом своем деле требует.
2. Кто на кого бить челом хощет, тому надлежит противника своею во оный суд требовать, где он судим есть, ибо ежели он его в такой суд позовет, который ему никакого не может учинить принуждения, тогда позыв его без жаднаго есть действа.
3. Ежели челобитчик и ответчик явятся в суде и судьею оба довольны, тогда надлежит челобитчику в присудствии ответчика жалобу свою кратко и явно приносить, и, отчего жалоба приходит, объявить. Потом о справедливом просить решении.
глава четвертая
О ответчике.
1. Ответчик есть оный, который какой ради нибудь причины от другаго в суд позван будет, и на него правомерное вспоможение от судьи, решение требуется.
2. Сему надлежит, когда он в суде жалобу челобитчикову услышит, тогож часу явственно ответствовать. При сем примечания достойно есть; что ежели дело пространно есть, и вышепомянутые оба пожелают жалобы и ответ писменно подавать, в которых кроме сущаго их дела ничего инаго содержано не будет, то оным позволяется и в кригсрехтах. Также позволено челобитчику писменно жалобу приносить, и ответчику во определенной ему краткой термин на оную ответствовать. Потом челобитчик паки может во определенноеж время противный учинить ответ, а ответчик равным же образом ответствовать; а более сего обоим им не позволяется.
глава пятая
О адвокатах и полномочных.
1. Хотя в средине процессу челобитчик или ответчик занеможет, или прочия важныя причины к тому прилучатся так, что им самим своею особою в кригсрехте явиться невозможно; то позволяется оным для выводу своего дела употреблять адвокатов, и оных вместо себя в суд посылать. И правда, надлежало б в кригсрехтах все дела как наикратчайше, отложа всякую пространность, представлять; однакож когда адвокаты у сих дел употребляются, оные своими непотребными пространными приводами судью более утруждают, и оное дело толь паче к вящшему пространству, нежели к скорому приводят окончанию. Токмо при разъискных делах, которые случаются в кригсрехте, оным вместо себя адвокатов употреблять не позволено, но принужден ответчик сам своею особою ответствовать.
глава шестая
О ответе.
1. Чрез принесенное челобитье челобитчика и ответствование ответчика утверждается поданной ответ.
2. Ответ на три образа утверждается. (1) Когда ответчик в жалобе весьма повинится, или (2) во оной весьма запрется, или (3) оную признавает, токмо притом такия обстоятельства представляет, по которым дело против челобитчикова доношения не сходно; а ежели он признает дело равно, как на него есть принесена жалоба, то против онаго приговор учинен бывает; будеже он предложит иныя обстоятельства, тогда надлежит разыскивать доказанием, о чем во 2 части пространнее помянуто.
3. Когда таким образом учиненный ответ утвержден, тогда жалоба и ответ в твердом же поставляется состоянии, и не может никто из них более пункты, или новые какие приводы предложить; а хотя б оные и сие учинили, то однакож надлежит судье (ежели он не похощет своего процессу и приговору опорочить) онаго не принимать, но жалобу токмо и ответ приняв разъискать, и на оное учинить приговор.
Вторая часть процессу
глава первая
О доказании
1. Вторая часть судебнаго процессу начинается от доказов, чрез которые челобитчик и ответчик доношения своя так уверяют, что правда из оных познавается.
2. Паче всего надлежит челобитчику жалобы свои исправно доказать, ибо ежели челобитчик онаго, о чем он жалобу приносит, доказать не может, то может потом ответчик от суда освобожден быть, буде ж оное дело тяжкаго есть обвинения, и челобитчик оное доказать не мог, тогда надлежит ево против уложения наказать.
3. Напротив же должен ответчик невинность свою основательным доказанием, когда потребно будет,
оправдать, и учиненное на него доношение правдою опровергнуть.
4. Ежели челобитчик инаго доказу на свое челобитье не имеет, и того ради похощет правду свою утвердить присягою, то сие принято быть не может; понеже в таком случае ответчиково отрицание таковож как и челобитчиково признание; а буде они принуждены будут оба присягать, и тогда более на стороне ответчиковой, нежели челобитчиковой правда быть имеет.
5. И будеже челобитчик имеет некоторые доказы на ответчика, яко например свидетеля, или видимое какое основание, тогда челобитчиково признание лучшее, нежели ответчиково отрицание, и тогда надлежит ответчику доказами своими от того свободитися: буде сего учинить невозможно, о том, что ему за то учинить надлежит, во главе о присяге и пристрастнаго разспросу и пытке помянутой, пространнее объявлено будет.
6. Впрочем на четыре образа 6ывают доказы.
(1) Чрез своевольное признание.
(2) Чрез свидетелей.
(3) Чрез писменные доводы.
(4) Чрез присягу.
глава вторая.
О признании
1. Когда кто признает, чем он винен есть, тогда дальняго доказу не требует, понеже собственное признание есть лутчее свидетельство всего света.
2. Но оное признание такое быть имеет.
(1) Чтоб признанное в действо всеконечно было.
(2) Чтоб оное признание вольное было.
(3) И в суде пред судьею учинено; ибо вне суда учиненное признание не имеет задействительно признано быть.
(4) Чтоб притом доказать такия обстоятельства, которыя б могли быть достоверны, и о правде б не сумневаться.
3. И ежели обстоятельство таким образом изобретено будет, тогда судья не опасается более пристойной на оное дело приговор учинить.
глава третия
О свидетелях.
1. Другой образ доказания бывает чрез свидетелей, и хотя свидетели мужеска и женска полу принимаются; однакож надлежит оным быть добрым и беспорочным людям, которым бы можно поверить, кроме тех, кои чести и достоинства лишены.
2. Негодные и презираемые свидетели, которых в суд принять неможно. Суть сии:
(1) Клятвопреступники, о которых явно доказуемо есть, что напредь того в суд фальшивую чинили присягу, понеже чин свидетеля есть явный чин: И того ради к сему токмо безпорочные люди (а не достоинства лишенные) употребляются.
(2) Которые банизированы или прокляты, понеже оные из христианскаго собрания выключены, и за бусурманов признаваются; и тако никакого чину недостойны суть.
(3) Которые еще у Святаго причастия не бывали, и сии также не могут свидетельствовать; и никто не может за достойнаго свидетеля прежде признан быть, пока не учинил присяги.
(4) Которые межевые признаки тайно портят: понеже и сии, ежели оным докажется, за нечестных людей содержаны суть.
(5) Изгнанные из государства или у которых преступления их ради уши и нос рваны, или знак на щеке положен.
(6) Которые в суде объявлены нечестными людми.
(7) Разбойники и воры.
(8) Смертноубивцы.
(9) Явные прелюбодеи, понеже когда он клятву самому Богу учиненную презрит, то и еще того хужее в сей причин учинит.
(10) Которые единаго из сих вражды ради обижают, ибо от них правды ожидать туне будет; однакож юристы и оных свидетелей, которые прежде того вражду меж собою имели, а потом хотя и помирились, опровергают; предлагая, что бутто оные еще в сердце своем ненависть имеют, которых оную сущую признать правду не допущает.
(11) Которые с человитчиком кровным или ближним обязаны суть свойством,
понеже как права объявляют против свойственников своих сущей правды не признают.
(12) Оные, которые в доме челобитчикове или ответчикове хлеб ядят, или в службе его суть; буде же иных свидетелей получить не можно, или иных притом не было, тогда и сии приемлются.
(13) Которые свидетельства ради дарами подкуплены суть. Юристы сие утверждают, что ежели свидетель принужден свидетельствования ради из того места, где живет, приехать, то надлежит оному учиненные протори в пути заплатить, и его за умедление дел удовольствовать.
(14) Младенцы или которые еще 15 лет не имеют.
(15) Также в собственном своем деле и никто не может свидетельствовать, понеже, который сам делу причастен, оный не может в преосуждение себе противу свидетельствовать.
(16) Иностранные, о которых справедливом житии подлиннаго известия не имеют.
(17) Которые по доношению других свидетельствуют, сказывая, что бутто тот и тот мне сказывал, ибо кто свидетельствовать хощет, или принужден есть, оному не надлежит доносить то, что слышал, но должен о том, что он сам видел или только слышал, свидетельствовать.
3. Когда челобитчик или ответчик к очной ставке свидетелем приведен будет, и понеже тогда познать не можно, не имеет ли оный свидетель какого пороку; тогда надлежит оному не допущая свидетеля к присяге порок ево объявить, и притом просить о испровержении того свидетельства; а ежели он сего не учинит, и тогда промолчит, и допустит до того, что оный свидетель без всякаго противления принят будет; то уже потом его более опровергнуть не может. Будеже вышепомянутой челобитчик или ответчик после того времяни уведает какой порок за свидетелем, то может челобитье его принято быть; токмо прежде надлежит ему на то присягать, что он прежде о пороке свидетеля не известен был, но вкратце о том уведал.
4. Будеже челобитчик или ответчик тем, о чем во 2. помянуто, свидетелю попрекнет, а свидетель в том запрется, тогда надлежит ему вскоре доказать; а ежели несколько
времяни к доказанию потребно имеет, тогда можно ему на потребное время и позволить; а свидетеля между тем, дабы в суде не было помешки, без присяги допрашивать.
5. Кто к свидетельству призван будет, тому не надлежит от того отрицаться; а ежели свидетельство добром принесть не похощет, то может от судьи к тому принужден и наказан быть: Понеже как выше сего помянуто чин свидетеля есть чин явный, а от явнаго чину никто не может отрицаться под наказанием.
6. Прежде свидетельствования или допросу от судей надлежит свидетелю присягу о свидетельстве в присудствии челобитчика и ответчика учинить. Понеже когда он присягал, тогда уж присяги своей, разве забыв свою совесть, не нарушит, но толь паче правду донесет; будеже свидетель прежде к свидетельству допущен будет; а потом велят оному присягать, то яко права подтверждают, когда он с начала сущей правды не донесет, потом стыда ради, что прежде ложно доносил, скаски своей не переменит и прежде лживую учинит присягу, нежели лгачем остаться похочет; однакож некоторые юристы поставляют, что ежели свидетель учиня свидетельство вскоре присягу учинит, то за равное якобы о свидетельстве присягал, держать можно, токмо чтоб ему в тот же день присягать неотложно.
7. Всем свидетелям надлежит, хотя б оные вышняго достоинства и знатнейшие были, присягать. Понеже свидетелю, который присяги не учинил, верить не можно, хотя б оный и Архиепископ был; однакож могут челобитчик и ответчик с согласия судейскаго свидетеля от присяги отрешить, и когда ево от того уволят, и судья тем доволен явится, тогда от свидетеля все, якобы на то присягал, принято будет, токмо судья собою един не может его отрешить от присяги.
8. Когда свидетели в присудствии челобитчика и ответчика присягу учинят, то надлежит оным оттуды уступить: И тогда каждый свидетель особливо от судьи в суде допрашиван бывает, от кого и как об оном, о чем свидетельствует он, известен, или оное слышал, и не призыван ли он от кого нибудь из сих в свидетельство.
9. Свидетелем в суде не надлежит от кого иного кроме судии допрашиваным
быть, однакож обыкновение есть, когда знатным особам или шляхетским женам, или немощным, которым в суд предстать не можно, свидетельство повещено бывает, тогда некоторые из Ассессоров купно с Секретарем к ним из суда отправляются; которые взяв от них присягу, в домах их свидетельство от них принимают.
10. Также надлежит свидетелей по полученном ответчиковом ответе, а не прежде допрашивать; а ежели свидетель уже в путь куда собрался, и возвращением своим может умедлить, или так жестоко заболит, что о возвращении здравия его сумнение иметь можно, тогда позволено по челобитью помянутых, онаго еще и прежде ответу ответчика, также и прежде принесенной жалобы и повещания от судьи допросить. И сие называется свидетельство всегдашней памяти
.
11. Будеже челобитчик и ответчик пожелает несколько времяни, чтоб мог более свидетельства доставить, тогда может судья сам рассудить потребно, и мочноль несколько времяни отложить; и ежели ему соизволит, то надлежит время ознаимить, смотря по обращению дела.
12. Ежели случится, что ответчик скаску челобитчиковых свидетелей чрез иных свидетелей уличить похощет, то ему не можно возбранить своих представить свидетелей; и тогда обои свидетели в равном имеются порядке. И кто из них лутчих и более свидетелей на своей стороне имеет, которые правду сущую обстоятельствами доказать могут, тому и поверится.
13. Сие слово лутчие свидетели
, разумеется, что свидетель мужеска полу паче женска, и знатный паче худаго, ученый неученаго и духовный светскаго человека почтен бывает.
14. Когда челобитчик и ответчик доказание свое в одно время объявить похотят, тогда надлежит суд прежде доказание и основание челобитчиково, а потом ответчиково принять.
15. Также может судья смотря по обстоятельству дела свидетелей вместе свесть, чтоб они, меж собою о тех причинах, которыя ко известию подлинной правды потребны суть, переговоря, друг друга уличить могли.
16. Будеже свидетели от суда удалены так, что без великой трудности оным в суд притти не можно, тогда может судья некоторые пункты послать к ним, и в суд от оных по обыкновению свидетельство взять; однакож надлежит челобитчику и ответчику при присяге, либо самим или полномочным их присудственным быть.
17. Кто из свидетелей фальшивую учинит присягу, и потом доказано будет, что оный отсечением пальцов, которыми он присягал, публичным покаянием в церькви, изгнанием из земли или посыланим на катаргу наказан бывает, и никогда более свидетелем предстать не может, ниже к какому другому явному чину допущен будет; а кто свидетеля к ложному свидетельству склонит, оный равным образом либо денежным тяжким штрафом, или телесным наказанием, или публичным церьковным покаянием накажется, и в свидетели более допущен не будет.
18. Писмянныя свидетельства прежде не признаются, пока представитель оных в суде за правдивыя объявит, и на то присягу учинит.
глава четвертая
О писменном свидетельстве или доказах.
1. Третий образ доказания бывает чрез грамотки, и писменное свидетельство в сих письмах находится, что друг другу обязан, и по силе оных един из них имеет право от другаго чью нибудь претендовать.
2. И сие суть либо явныя письма и свидетельства, которыя со известия судейскаго учинены, и находятся записаны, яко в городовых книгах, судейских книгах и прочих таких свидетельствующих, чрез которыя судья может доказать, что такое дело при нем таким образом случилось, и прочее, или такия письма. которыя без судьи между собою постановлены бывают, яко купецкия письма, духовныя, мирныя письма, и рукописание, реверсы и прочая.
3. В сих явное самое дело содержано и ознаймено есть, и ежели оный, против котораго сии письма докажутся,
за правомерныя признает, тогда судья усмотря такое доказание может на оное дело приговор учинить.
4. Будеж письма или грамотки, которыя объявлены будут, на другия ссылаются, то оныя прежде, пока достальныя не объявятся, за правыя признаны не будут, разве все обстоятельства во оных равным образом содержаны явятся, и дело из оных довольно доказать можно.
5. Купецкия книги, из которых видимо, что тот и тот толикое число винен, могут токмо вместо половины доказания служить, а ежели доказанию быть совершенну, и купец оную свою книгу во исполнение присягою утвердит, то надлежит смотреть: (1) Чтоб оный купец был честный человек, котораго непристойным поступком опорочить не можно. (2) И книги таким образом учреждены, в которых его долги, и что на нем чужаго есть, внесены были. (3) В каждой почтовой день число записано.
6. А ежели должник под купецким щетом подписался, то уже совершенный есть доказ; и оное дело в равной силе яко духовная или реверс содерживается.
глава пятая
О присяге.
1. Четвертый образ доказывания бывает чрез присягу, которая присяга очистительная
называется, и при оной следующия находятся обстоятельства.
2. Когда челобитчик ответчика некоторою причиною обвинит, которую он токмо полуявным основанием доказать может, или ответчик в явных собраниях таким же образом обнесет, а иных доказов иметь не может, то повинен он свое дело присягою удостоверить.
3. Токмо чтоб голос, который в народе о обвиненном произойдет, невымышленный бы от злых людей был, которое почасту вражды ради происходящей, или ненависти от злых людей вымышляется: Но буде во всем народе подтверждение свое имеет и достоверности подобно есть; а оному, которой огласит, надлежит всеконечно доказать, инако б наказан будет.
4. Сию присягу очистительную надлежит всегда ответчику а не челобитчику чинить; а ежели челобитчик к челобитию своему никакова инаго свидетельства обресть не может, и похощет на то присягать, то не надлежит ево к тому допущать, но в том ему отказать.
5. Также ответчика к такой присяге принуждать не надлежит, разве причина ево одним свидетелем уже очищена, или имеется еще в полуподозрении.
6. Между прочим последующия причины, когда злое действо учинено, в подозрении имеются.
(1) Когда ответчик бежать вознамерится.
(2) Когда с другими злодеями в компании был.
(3) Ежели он напредь сего равныя же чинил злыя действа.
(4) Когда на оных, которых прежде всего обидел, грозился.
(5) Ежели он пред судом двоякое учинил доношение, и будет свои слова толковать инако.
(6) Буде он в других местах признает нечто из своих действ, или тем похвалится.
(7) Или когда достоверный свидетель притом присудствен был.
7. Токмо судьям не надлежит вскоре онаго к присяге принуждать, но прежде всемерно трудиться чрез иные способы правду изведать, понеже сия присяга призираема и осторожности достойна есть.
8. Когда ответчик присягу учинить может, и оную учинит, тогда судья довольное имеет основание приговор учинить, и его от наказания освободить: Понеже в сей присяге сия сила есть, что когда ответчик оную учинил, то уже от наказания и дальняго обвинения освобожден быть может.
9. Будеже ответчик оной присяги учинить не может, то правда, что за виннаго содержан будет. Но понеже к свидетельствованию явные и довольные требуются доказы, того ради судье надлежит в смертных делах пристойным наказанием его наказать опасаться; но толь паче чрезвычайно наказать, понеже лучше есть 10 винных освободить, нежели одного невинного к смерти приговорить.
10. Ежели судья усмотрит, что ответчик преступление клятвы учинить
намерен, а совершеннаго основания не имеет оную подозрительную особу тем доказать, тогда пристойнее есть оное дело предать воли Божией, и положитися в том весьма на Бога, пока впредь само объявится. Но понеже во многих местах, когда важныя происходят злодейства, и ответчик подозрением или полудоказанием отягчен есть, отставя присягу к пытке приводят, того ради запотребно изобретаю об оной здесь упомянуть.
глава шестая
О разспросе с пристрастием и о пытке.
Сей разспрос такой есть, когда судья того, на котораго есть подозрение, и оный добровольно повинитися не хощет, пред пыткою спрашивает, испытуя от него правды и признания в деле.
2. Судье не надлежит без довольнаго подозрения дерзнуть вскоре никого к пытке привесть, но прежде важныя к тому иметь причины, и совершенное подозрение; и когда имеющее подозрение кому приложится, а он в том запрется, тогда надлежит оное доказать. Например: когда твердое свидетельство принесется, что тот злое действо учинил, о чем его разспросить надлежит, тогда довольное есть основание к пытке. Будеже свидетель самаго действа не видал, но токмо онаго подозрительнаго на оном месте, где преступление учинено, обрел, такого свидетельства недовольно есть; но в таком случае по самой малой мере надлежит быть двум свидетелям, которые бы его видели.
3. Пытка употребляется в делах видимых, в которых есть преступление; но в гражданских делах прежде пытать не можно, пока в самом деле злое действо наруже не объявится, разве когда свидетель в больших и важных гражданских делах в скаске своей обробеет или смутится, или в лице изменится, то пытан бывает.
4. Однакож надлежит жестокую пытку умеренно с разсмотрением чинить, понеже умерение пытки весьма на разсуждение судейское положено: Того ради надлежит судье наперед разсудить количество дела, в котором подозрительнаго пытать намеряется,
ибо в вящших и тяжких делах пытка жесточае нежели в малых бывает. Также надлежит ему оных особ, которыя к пытке приводятся, разсмотреть, и усмотря твердых, безстыдных и худых людей жесточае, тех же кои деликатнаго тела и честные суть люди, легчее; и буде такой пытки довольно будет, то не надлежит судье его приводить к большему истязанию: Притом же надлежит судье у пытки быть осторожну, чтоб усмотря подобие правды, онаго тело, котораго пытает, истязанием не озлобить, но либо к смерти приговорить или из невинности ево вывесть; понеже который судья без причины и подозрения пытать велит, того надлежит равно как обвиненнаго, которой уже уличен в деле, наказать, или по самой малой мере лишить чину его. Будеже судья без обману и вымыслу онаго, котораго пытать не надлежит, повелит пытать, или преступит обыкновение разспросов, тому надлежит пытаннаго некоторою суммою денег удовольствовать. Равным же образом, когда судья из вымыслу без жаднаго подозрения чрез меру пытать повелит, что он от того умрет, тогда может лишен быть живота; а буде не из вымыслу, но за недостаточным подозрением, или прочих ради причин чрез меру преступит, или от его неосторожности так случится, что пытанный от пытки умрет, тогда оный по присуждению вышняго судьи накажется.
5. Когда судья в одном злодействе многих имеет пред собою преступников, которых жестоко допрашивать потребно, тогда надлежит ему онаго, от котораго он мнит скоряе уведать правду, прежде пытать: И буде от сего еще подлинно не уведает, то того, который в злодействе более всех подозрителен явился, прежде всех пытать; будеже все преступники в равном явятся подозрении, и между оными отец с сыном или муж с женою найдется, тогда сына или жену наперед к пытке привесть.
б. Ежели судья преступника жестоко пытал, и оный ничего не признает, то уже его в том паки пытать не надлежит, разве иное еще равное от перваго дела получит подозрение; яко например, понеже в народе голос происходил на преступника, и он
сего ради подозрения впервые пытан, и его во оное время, когда злодейство учинено, на том месте видели, а он в том не винится, потом уведает судья, что преступник во время учиненнаго злодейства с воровским ружьем видим был, и что он со обиженным в правде жил, и на него грозился; сии суть новыя подозрения; и тогда может подозрительный паки к пытке приведен быть.
7. Будеже кто подовольному подозрению пытан будет, и на пытке в своем злодействе повинится, потом же в суде паки от своей скаски отречется, предлагая, что он от пытки в том повиниться принужден был, тогда может он паки пытан быть, понеже учиненное признание паки ево в новое приводит подозрение, и таким образом может и в третий раз пытан быть; а ежели трижды пытку снесет, и паки отречется, то уже онаго более допрашивать не надлежит, но взяв от него полное число порук, чтоб ему всегда, когда потребен, в суд явитися, также и присягу что учиненное над ним истязание ни на ком не отмщать, освободить, токмо от злодейства весьма не уволить, понеже времянем могут новыя явитися подозрения, и тогда его паки к пытке привесть надлежит.
8. Недовольно того, когда пытанный на пытке или устрашась оной в преступлении повинится, а довольнаго основания к приговору в деле еще нет; но надлежит судье по нескольку дней, когда болезнь минется, паки его разспросить, твердо ли он в признании своем застает; и буде он тогда пред судом признает, то уже из такого его признания можно учинить приговор.
9. Будеже пытанный оговорит на пытке других, о которых также злый слух происходил, то находится во обыкновении, что судья по силе сего признания и злаго происходящаго слуха, оных особ равным образом разспрашивать и пытать велит, хотя права повелевают, чтоб без довольнаго свидетельства или подозрения никого по оговорке от других к пытке не приводить.
10. В правах последующие от пытки изъяты суть, яко шляхта, служители высоких чинов, старые седмидесяти лет, недоросли и беременныя жёны. Все сии никогда к пытке подвержены не бывают, разве в государственных делах и в убийствах, однакож с подлинными о том доводами.
Третия часть процессу
глава первая
О приговорах
1. Когда по донесенной жалобе и ответу от обеих сторон, либо чрез собственное признание, доказ или основание дела порядочным образом окончается, тогда в суде следует приговор таким образом: Перво; чтоб все обретающиеся в суде об том деле подали советы, и мнение свое открыли; и буде судьи в мнении своем не согласятся, тогда надлежит збирать голосы от перваго до последняго; и на которой стороне более явятся, на оной яко в воинских артикулах, божественных и прочих правах утверждено, оснавается приговор; будеже они во мнении своем не согласятся, и на обеих сторонах равные будут голосы, тогда приговор при оной стороне, которую Президент и лутчую и основательную обрящет, останется.
2. Пока приговор еще не объявлен в суде публично, до толь может судья данный свой голос всегда переменить; однакож надлежит притом явныя причины и основание доказать, и обстоятельно объявить.
3. Когда в голосах согласятся, то приговор от Генерала или Обер-Аудитора, или от Секретаря писмянно предложится, в котором обстоятельства и фундамент, по чьему приговору определен, содержан есть: И когда оный от всех судей или от Президента и Аудитора подписан, тогда в присудствии челобитчика и ответчика в седящем суде от Секретаря публично прочитается.
4. Приговор надлежит токмо над челобитчиком и ответчиком чинить, хотя при оном деле и посторонния случаются особы; однакож о всем упомянуть потребно, и ничего в том деле случившагося не умолчать, какия жалобы принесены, и что ответственно, для лутчаго решения, и приговор объявить.
5. В вышнем суде гражданския дела судимы не бывают, кроме того, ежели челобитчик или ответчик приговором нижняго суда гражданских дел недоволен явится, и того ради для лутчей осторожности дело свое в генеральный кригсрехт перенесть похощет, тогда вышний суд приняв челобитье против приговору нижняго суда, которое кратко содержано; и выслушав оное, от ответчика ответа требуют, и усмотря оное дело по обстоятельству паки приговором решат, и какой потом в вышнем суду учинится приговор, оный уже твердо содержан бывает, но в пристойных делах надлежит приговор отослать к вышнему начальству, или объявить Фельдмаршалу его, и о том известие подать; а не получа указу весьма эксекуции не чинить.
6. Также когда в нижнем суде в пыточном деле приговор учинен, тогда надлежит прежде Фельдмаршалу или командующему Генералу подать тот приговор; и когда он мнение свое на оное объявит, прибавит или убавит, потому и эксекуция отправлена быть имеет. Будеже кто из нижняго суда видимо себя отягченна помнит, тот может о себе Фельдмаршалу чрез просительное письмо о том объявить, и от него решения ожидать, а ежели без причины на судию принесется жалоба, то надлежит накрепко наказать. Впрочем может челобитчик или ответчик в гражданских делах, когда он приговором нижняго суда недоволен явится, чрез аппелацию в вышний суд дело, яко выше сего помянуто, перенесть.
глава вторая
О уничтожении приговору
Оное уничтожение приговаривающих ради следующих причин бывает:
(1) Когда челобитчик более пунктов, как ответчику предложено, докажет, и судия не имев оных на его дело приговор учинил.
(2) Ежели судия над таким делом, о котором в суде спору нет, приговор же учинит.
(З) Ежели на такое дело, на которое еще не ответствовано приговор учинит.
(4) Буде челобитчик и ответчик оба присягать похотят, а судья прежде присяги их приговор учинил.
(5) Когда приговор противогласящийся, или
(6)Когда оный нагло против прав есть.
2. Когда приговор причиною, которою нибудь из сих, опорочен, тогда оный от челобитчика или ответчика уничтожен быть может, и не имея в себе силы ко исполнению не придет.
3. Вышепомянутый приговор от вышняго судьи, когда ему от челобитчика или ответчика оный объявлен будет, опровергается.
1. Обыкновенныя телесныя наказания суть то, егда кто ношением оружия сиречь мушкетов, седел також заключением, скованием рук и ног в железа, и питанием хлебом и воды точию, или на деревянных лошадях, и по деревянным кольям ходить, или битием батогов.
2. Жестокия телесныя наказания в наших пунктах разумеваются, егда кто тяжелым заключением наказан, или сквозь шпицрутен и лозы бегать принужден, таков же, егда от палача (кнутом) вить, и запятнан железом, или обрезанием ушей, отсечением руки или пальцов казнен будет, тож ссыланием на каторгу вечно, или на несколько лет.
3. Наказания смертныя чинятся застрелением, мечем, висилициею, колесом четвертованием и огнем.
4. Легкия, чести нарушимыя наказания суть, егда которой начальной человек чину извержен, или без заслуженаго жалованья без пасу (или отпускнаго письма) от полку отослан, или из Государства нашего выгнан будет.
5. Тяжелое чести нарушение, котораго имя на висилице прибито, или шпага ево от палача переломлена, и вором (шелм) объявлен будет.
Надлежит знать всем, как с тем поступать, кто чести лишен, шельмован (то есть из числа добрых людей и верных извергнут.)
1. Ни в какое дело ниже свидетельство не принимать. 2. Кто такого ограбит, побьет или ранит, или у него отъимет, у онаго челобитья не приимать, и суда ему не давать, разве до смерти кто его убъет, то яко убийца судитися будет. 3. В компании не допускать, и единым словом таковый весьма лишен общества добрых людей; а кто сие преступит сам может наказан быть.
«Военная мысль» № 7.2006 г. (стр. 52-63)
СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ
ЭВОЛЮЦИЯ УСТАВОТВОРЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В АРМИИ РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА ДО 1917 ГОДА
Полковник Ю.Г. ШУШКАНОВ
Генерал-лейтенант в отставке С.А. БОГДАНОВ, доктор военных наук, профессор
ИСТОРИЯ развития государств показывает, что с появлением армий стоящие во главе их военачальники вынуждены были проводить большую разноплановую работу по разработке воинских нормативно-правовых документов, в которых отражались бы вопросы организации, несения военной службы, структура армий и первоначальные формы прохождения службы. С развитием государств развивались и армии, а как следствие этого процесса - воинские уставные документы. Обращаясь к истории Российского государства, и в частности к истории развития уставотворческой деятельности руководителей русской армии, российские ученые пришли к выводу, что эта деятельность прошла три основных этапа - зарождения, становления и развития.
Авторы, анализируя рассматриваемую проблему, планируют раскрыть особенности данной деятельности в России на протяжении исторических периодов в следующих публикациях журнала «Военная Мысль»: «При становлении и развитии русского государства до 1917 года»; «В годы Гражданской войны и в межвоенный период в России (1918-1941)»; «Развитие уставных документов в годы Великой Отечественной войны (1941-1945)»; «Формирование системы нормативно-уставных документов в послевоенный период (1946-1989)»; «Разработка уставных документов ВС Российской Федерации на современном этапе».
Первый этап - этап зарождения (1550-1647). Первые дошедшие до нас уставные документы русской армии относятся к XVI веку. По мере возникновения и укрепления русского централизованного государства и формирования основ регулярной армии, преобразований военной системы России в ходе военных реформ Ивана IV (1550-1570) во второй половине XVI века на Руси появляются первые общерусские собрания правил и положений, именуемые позже уставами, как неотъемлемый признак самой регулярности армии. Одним из первых таких печатных документов в Русском государстве были «Уложения о военной службе», введенные царем Иваном IV (Грозным) в 1556 году. Основу их содержания составляли мысли и предложения по государственному, в том числе военному, устройству России опытного воина и широко мыслящего патриота И.С. Пересветова, изложенные им в своих сочинениях. «Не мочно царю царства без грозы (сильной власти) держати» - так высказывался Пересветов. Он предлагал выдвигать на командные должности людей не по происхождению, а по талантам, обладающих «великими мудростями воинскими». В его предложениях содержались глубокие мысли по охране границ Русского государства и проведению активной внешней политики.
В «Уложениях » была упорядочена организация и военная служба поместного войска, «избранной тысячи» и стрелецкого войска. Самостоятельным родом войск определялась артиллерия. Устанавливались две формы прохождения службы - «по отечеству» (по происхождению) и «по прибору» (по призыву), а также порядок прохождения службы «по отечеству».
Первым печатным русским воинским уставом, дошедшим до нашего времени, стал устав, составленный одним из талантливых военачальников XVI века воеводой сторожевой и станичной службы князем М.И. Воротынским, который был членом так называемой «избранной рады» - небольшого круга приближенных к царю лиц. Первый воинский устав русской армии создавался в сложных условиях. В 1570 году на подступах к Рязани и Кашире с большим трудом и потерями было остановлено нашествие пятидесятитысячной крымской орды. Михаил Воротынский в то время находился в Серпухове. Туда же с большим войском прибыл и сам Иван Грозный. Был отложен уже подготовленный поход на Ревель для битвы со шведскими викингами, так как станичники доложили, что крымский хан с большим войском движется к Украине. Однако татары не появлялись, более того, сторожевые казаки, посланные на разведку, не обнаружили даже следов крымской конницы.
В Серпухове собрался военный совет, который пришел к выводу, что сторожевая служба явно не справилась со своей задачей, вследствие чего русское войско бесцельно простояло, вместо того чтобы воевать на западной границе со шведами. Реорганизация сторожевой службы была поручена опытному воеводе, руководителю всей обороны «крымской Украины» князю Михаилу Воротынскому. Ему предстояло создать важнейший документ - первый русский устав сторожевой и пограничной службы. М.И. Воротынский начал с изучения документов Разрядного приказа, касающихся пограничной службы на южной границе. Затем в Разрядный приказ были вызваны из «крымской Украины» бывалые служилые люди, в том числе и те, кто давно оставил воинскую службу, но обладал боевым опытом. Кроме того, на совещание были вызваны пограничные воеводы и начальники сторожей.
В начале 1571 года весь состав Разрядного приказа съехался в Москву. После полуторамесячной напряженной работы 16 февраля 1571 года был одобрен и принят «Боярский приговор о станичной и сторожевой службе», который по существу явился первым уставом сторожевой и станичной службы России. В первом русском воинском уставе были определены: задачи и основные принципы сторожевой и станичной службы; организация ее несения и способы действия сторож (сторожевых наблюдательных постов) и станиц (небольших конных отрядов) при обнаружении противника; устройство и расположение сторожевых застав и порядок смены сторож и станичников. «Приговор» рекомендовал проявлять личную инициативу в службе, требовал соблюдения строжайшей дисциплины. В нем определялось, что боевые качества русских войск зависят главным образом от боевой выучки и упор делался на боевую подготовку в отличие от наемных иностранных армий, где больше занимались строевой выучкой (муштрой). Следует особо подчеркнуть, что «Приговор» сыграл большую роль в повышении боеспособности русского войска, отражении агрессии и защите Руси от разорения.
Первые навыки российской уставотворческой деятельности получили свое дальнейшее развитие при разработке последующих уставов. В 1607 году появился (был дополнен в 1621 году) первый русский боевой устав - «Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до воинской науки», составленный дьяком Посольского приказа Онисимом Михайловым (Родишевским) на основе иностранных военных книг и опыта русского войска XVI - начала XVII века. Этот труд, обобщавший опыт боевого применения артиллерии, явился первым русским уставным документом по артиллерии.
В связи с созданием полков «нового строя» - солдатских и рейторских - в середине XVII века появилась необходимость подготовки соответствующих документов, регламентирующих их повседневную и боевую деятельность. В 1647 году была издана первая русская печатная военная книга - устав «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей», где излагался порядок совместных действий мушкетеров и копейщиков, организация походного движения войск, расположения войск лагерем и сторожевого охранения. Автор этого труда неизвестен. Ценность нового устава заключалась в том, что он раскрывал общие положения военного искусства того времени и имел хорошо выполненные иллюстрации, которые помогали усвоить его содержание даже неграмотным. Это было новым шагом в уставотворческой деятельности русских военных теоретиков. Новшеством также явилось широкое тиражирование (печатание) уставов.
Видимо, следует отметить, что уже на первом этапе - этапе зарождения уставотворческой деятельности в России просматриваются некоторые ее особенности. Обращает на себя внимание то, что авторами первых уставных документов были передовые, авторитетные, мыслящие, знающие военное дело, преданные государству люди. Перед созданием устава тщательно изучались существующие руководящие документы. Для улучшения содержания документа проводились совещания специалистов в этой области, а ключевые положения устава проверялись на практике. Разрабатывая уставные положения, авторы исходили из интересов защиты Российского государства и учитывали его особенности. Уставные документы вводились в действие исключительно указами царя.
Второй этап - этап становления (1695-1797) уставотворчества в государстве Российском неразрывно связан с военными реформами Петра I и характеризуется дальнейшим развитием уставных документов, включающим в себя два периода. Первый период (1695-1760) - явился толчком к дальнейшему совершенствованию русских уставов, определяющим начало создания качественно новой регулярной армии и, прежде всего, флота. Появляются: новая однотипная организация армии (полки, бригады, дивизии), новое вооружение всех родов войск (пехоты, кавалерии, артиллерии); создаются инженерные войска (минерные роты, инженерные и понтонные команды); происходит централизация военного управления; создаются полевые штабы; в состав пехотных и кавалерийских полков вводится штатная полковая артиллерия, а полевая артиллерия объединяется в крупные батареи; применяются согласованные действия сухопутной армии и галерного флота; большое внимание уделяется воинской дисциплине и порядку; разрабатывается принципиально новая система боевой подготовки войск. Все эти нововведения не могли не найти своего отражения в разработке новых уставных документов.
Первым уставным документом Петровской эпохи стали «34 статьи артикульных» - первый русский военно-морской устав, который явился итогом неудачных азовских походов (1695-1696). В этом документе была сделана попытка установить единую тактику и способы действия флота в морском сражении. Изучение и обобщение опыта применения русской армии в конце XVII века было возложено на генерала А.М. Головина, который представил царю свои предложения по строевой и тактической подготовке. Для изучения опыта иностранных армий и их уставов за границу был направлен майор Преображенского полка А.А. Вейде, представивший Петру I в 1698 году свои соображения по вопросам необходимости учета иностранного опыта в боевой подготовке русской армии. Доклад А.А. Вейде, вошедший в историю под названием «Устав Вейде 1698 года», сыграл в целом положительную роль в повышении боеспособности русских полков и подготовке последующих государственных законодательных актов, регламентирующих военную службу.
Динамичное развитие в первой четверти XVIII века вооружения, военного искусства и усложнение боевых действий потребовали разработки ряда новых уставов, являвшихся по своей сути боевыми документами, определяющими основные направления подготовки и ведения вооруженной борьбы. В конце 1700 года при личном участии Петра I был разработан устав, названный им «Краткое обыкновенное учение». Положения устава свидетельствовали о том, что развитие тактики русской армии пошло по самостоятельному пути. В уставе были отражены исходные положения тактики регулярной армии России, требования по подготовке солдата к бою огнем, штыком и гранатой. Для регулярной конницы в 1701 году был составлен кавалерийский устав - «Учение драгунское». Данный устав в научно-содержательном плане подчеркивал военную компетентность Петра I и его сподвижников Б.П. Шереметева, А.Д. Меншикова, готовивших этот документ.
В 1709 году войска получили инструкцию «Учреждение к бою по настоящему времени». Новым шагом в развитии воинских (боевых) уставов стала инструкция по тактике действий полевой армии «Для военной битвы правила», введенная в 1713 году. Ценность ее заключалась в том, что в ней впервые был обобщен опыт тактического взаимодействия пехоты, драгунской кавалерии и артиллерии и обоснована необходимость проведения контрманевра против флангового маневра противника. Наиболее активная уставотворческая деятельность пришлась на начало XVIII века. Появились уставы, разработанные на основе опыта русской армии в прошлых войнах, особенно в Северной войне (1700-1721). В 1706 году А.Д. Меншиковым был утвержден «Артикул краткий» - инструкция для обучения драгун боевому искусству. Кроме новой тактики на поле боя в «Артикуле» говорилось и о поведении русских солдат на территории противника. За насилие над мирным населением и мародерство предусматривалась смертная казнь. Новым в уставе были положения о воспитании у солдат чувства патриотизма, ответственности за выполнение присяги.
В 1714 году был утвержден артикул, который регламентировал деятельность военно-полевых судов, определял их состав и принципы комплектования. Положения данного артикула вошли впоследствии в «Устав воинский» и «Морской устав». В 1716 году под руководством Петра I был издан первый для регулярной русской армии «Устав воинский», а в 1720 году - «Морской устав». Многое в них было написано лично Петром I. Эти два устава на многие годы вперед предопределили развитие русского военного искусства. В «Уставе воинском» содержались основные принципы и способы организации и ведения боевых действий сухопутными войсками. Особенностью разработки было и то, что устав вобрал в себя все ранее отданные частные предписания и указания по воинскому обучению и организации армии, включая «Петра I Великого, Российского самодержца, собственноручно для военной битвы правила» 1713 года. Этот устав стал единым документом, охватывающим все стороны жизни и деятельности войск. В «Морской устав» вошли основные военно-теоретические положения «34 статей артикульных». В нем излагались организация, принципы строительства русского флота, способы ведения им боевых действий с учетом иностранного опыта, передовые для своего времени методы обучения и воспитания личного состава.
«О значении уставов и наставлений, изданных Петром I, - писал известный советский историк Л.Г. Бескровный, - говорит тот факт, что ими в русской армии руководствовались на протяжении всего XVIII века, а «Уставом воинским» - и до Отечественной войны 1812». Среди многих факторов, объясняющих долговечность этого устава Петра I, следует назвать и особенности как содержания, так и процесса его разработки. Добротность содержания во многом объяснялась тем, что большинство включенных в него положений прошло проверку практикой войны. Немаловажное значение имело и то, что многие разделы устава были отредактированы, а некоторые даже собственноручно написаны самим Петром I, опытным в военном деле человеком. В уставе была сделана попытка охватить все сферы армейской жизни. Для своего времени он был передовым уставом, который привел способы ведения боя и полевой службы русской армии в соответствие с требованиями войн того времени, вооружением войск и обученностью личного состава.
После смерти Петра I судьба государства и армии оказалась в руках временщиков. Это отразилось и на содержании уставов, которые стали развиваться в направлении внешней красоты построений и внешнего вида учений, подражая западноевропейскому развитию военной мысли. В то же время именно тогда в России появились первые государственные органы (комиссии), которым было поручено заниматься разработкой и внедрением уставов.
Императрица Анна Иоанновна указом от 9 июня 1730 года учредила комиссию для пересмотра штатов армий, выработки строевого устава и правил инспекторских смотров, указав основные направления деятельности комиссии в специальной программе. Свою работу комиссия начала со сбора справок из Военной коллегии (прообраз Военного министерства) о всех переменах, происшедших после издания «Устава воинского» 1716 года. Строевые уставы того времени утверждали плац-парадность, «ружистику», муштровку с прихлопыванием и пристукиванием ружьем и другими бесполезными и даже вредными приемами. Вместе с тем никаких следов утверждения этих документов высочайшей властью не имеется.
Восстановление петровских порядков в армии началось с воцарением на престоле дочери Петра I Елизаветы. 19 сентября 1754 года Высочайшим указом при Военной коллегии была учреждена комиссия по разработке уставов. Для ускорения хода ее работы Сенат время от времени издавал указы, в том числе и о предоставлении ежемесячных рапортов об исполненных работах. В комиссии существовала определенная специализация: одни офицеры занимались «сочинением воинского устава», другие «сочиняли все принадлежности до артиллерии», третьи - «по инженерному корпусу». Были подготовлены новые строевые уставы и представлены на утверждение императрицы помимо комиссии. 15 декабря 1755 года они были обнародованы. Пехотный устав носил название «Описание пехотного полкового строю», кавалерийский - «Экзерция и учреждение строев и всяких церемониалов регулярной кавалерии». Уставы охватывали все стороны строевого обучения войск, но все же в них еще ощущалось влияние прусских взглядов на тактику и строевое обучение войск.
В 1756 году генерал-фельдцейхмейстер П.И. Шувалов издал артиллерийский устав под названием «О произведении экзерции при пушках осадной артиллерии с принадлежащими приемами. Учреждение о произведении скорострельной пальбы из 16 (и 24) пушек по порядку». В нем были подробно описаны действия орудийных расчетов при подготовке орудия к выстрелу и управление огнем нескольких орудий. Вместе с тем следов утверждения его высочайшей властью не обнаружено, и лишь с определенной оговоркой этот документ можно считать уставом.
К основным характерным чертам уставотворческой деятельности первого периода добавились новые. Например, прежде чем быть включенными в устав, его основные положения проходили проверку практикой войны в форме инструкций, указаний, отдельных правил и т. д. Наметилась также тенденция сделать содержание устава охватывающим все основные сферы армейской жизни, что делало его удобным в обращении. Характерно также то, что устав не только рассматривался и утверждался царем, но и разрабатывался при его непосредственном и активном участии.
Второй период (1763-1797) уставотворческой деятельности в России - это продолжение развития уставных документов в русской армии. Среди достойных последователей Петра I в деле укрепления русской армии, ярких представителей русской военной мысли XVIII века, проявивших себя в разработке новых уставных документов, - великие русские полководцы П.А. Румянцев и А.В. Суворов. В 1763 году Военная комиссия приняла новые строевые уставы и уставы для различных родов войск. В том же году А.В. Суворов, вступив в командование Суздальским полком, разрабатывает программу обучения войск, получившую название «Полковое учреждение» , которое датируется февралем 1765 года. Подлинник этого уставного документа не сохранился, а его рукописная копия была обнаружена в 1938 году и опубликована в 1949-м.
На основе обобщения опыта Семилетней войны (1756-1763) в данном уставном документе изложены передовые для того времени требования к уровню строевой и тактической подготовки войск, направленные на реализацию принципа «учить войска тому, что необходимо на войне». Особое внимание обращалось на необходимость глубокого знания положений, изложенных в этом документе, позволяющих правильно усвоить общие требования и конкретные обязанности каждого должностного лица. Важнейшим средством формирования хорошего солдата, указывал А.В. Суворов, является «его искусство в экзерции», т. е. в обучении. А.В. Суворов стремился делать строевую подготовку более целенаправленной, избегать сложных построений и перестроений, отрабатывать элементы, понятные каждому солдату. Он требовал от офицеров и унтер-офицеров знать и уметь показать приемы, непрерывно повторять их, чтобы «выученное не забывалось». В «Полковом учреждении» проводилась также идея об ограничении связи строевой и тактической подготовки, необходимости в совершенстве владеть искусством ведения боя.
Вне всякого сомнения, значение «Полкового учреждения» состояло в том, что в нем возрождались и развивались передовые принципы обучения и воспитания войск, заложенные в русской армии Петром I. В этой программе теория обучения войск соединялась с практическим опытом командования полком, большое внимание уделялось вопросам воспитания солдат, поддержания железной дисциплины и беспрекословного исполнения приказов. В основе подготовки войск лежало убеждение, что человек является решающим фактором победы. Войска обучались тому, что необходимо на войне, а от солдат требовались национальное самосознание, смелость, инициативные и искусные действия.
Написанные в последующие годы П.А. Румянцевым «Обряд службы» (1770), принятый в качестве устава русской армии до конца царствования Екатерины II, и «Мысли по уставу воинской части» (1777), а также суворовская «Наука побеждать» (1795-1797) служат еще одним примером авторского уставотворчества. В них были сведены в общие положения относительно строя, полевой и сторожевой службы. Они своеобразны и примечательны еще и потому, что содержат предельно простые, образные, понятные каждому солдату положения, подлинно необходимые для боя, учитывающие национальные особенности армии и психологию воина. Их ценность заключалась не только в содержательной, но и оформительской стороне. Необходимо также отметить, что два вышеназванных неофициальных труда А.В. Суворова, а также переводные работы зарубежных авторов («Наставление о военном искусстве к своим генералам его величества короля прусского») считаются прообразом первого наставления как уставного документа.
В целом в уставных документах этого периода развития уставотворческой деятельности получили свое дальнейшее развитие и принципы военного искусства. Оборона стала активной, она сопровождалась переходом в контратаки, использованием холодного оружия. Наступление предусматривалось с использованием массированных колонн, впереди которых действовали егеря (цепь стрелков); разгром противника завершался его преследованием, поскольку, как говорил А.В. Суворов, «недорубленный лес вырастает». Оборона применялась при определенных обстоятельствах в интересах сохранения войск от ударов превосходящих сил противника в целях создания выгодных условий для решительного наступления. Предусматривалось также и преднамеренное отступление.
Годы правления Павла I, несмотря на продолжавшуюся уставотворческую деятельность, принципиально нового в уставы не внесли, а наоборот, остановили их развитие. В результате этого румянцевские и суворовские уставные принципы и положения активно начали изгоняться из армии как вредные и крамольные.
Как следствие этого изданные в 1795-1797 годах «Воинский устав о полевой пехотной службе», «Устав о полевой кавалерийской службе», «Устав о полевой гусарской службе», а также «Правило о службе кавалерийской» в большей мере представляли собой политические документы и были проникнуты духом уставов Пруссии, армия которой в то время отражала наиболее реакционную политическую систему. В этот период наиболее ярко проявилась такая черта уставотворческой деятельности, как подражание западноевропейской практике, порой без учета национальных особенностей.
Однако Отечественная война 1812 года вынудила вновь обратить внимание на те вопросы, которые необходимы на войне, заняться обобщением ее боевого опыта. Начался очередной, третий этап (1800-1916) - этап дальнейшего развития на данном историческом этапе уставных документов, включающий в себя три наиболее значимых периода активной уставотворческой деятельности.
Начало первого периода (1800-1820) характеризуется спадом уставотворческой деятельности. Ранее разработанные прогрессивные уставы император Павел I отменил, предписал ввести в действие вновь изданные уставы. В их составлении не принимал участия ни один из известных военачальников и государственных заслуженных деятелей. С 1801 до 1805 года были переизданы три устава - один пехотный и два о конной службе. Павловские уставы дополнялись всего лишь переизданием Устава воинского 1716 года для руководства по ряду вопросов полевой и гарнизонной службы войск. В 1811 году был издан усовершенствованный «Воинский устав о пехотной службе». Переработка всех остальных уставов была прервана Отечественной войной 1812 года.
Результаты военных действий заставили уточнить предвоенные уставные положения по действиям родов войск. Были уточнены, утверждены и разосланы в войска как официальный уставной документ «Общие правила для артиллерии в полевом сражении», составленные накануне войны генералом Кутайсовым. Многие предложения по действиям войск на поле боя, проверенные в ходе Отечественной войны 1812 года, составили основное содержание «Воинского устава о пехотной службе» 1813 года. В этот период наряду с уставами становятся официальными документами и наставления: «Наставления господам офицерам в день сражения», «Наставления по ведению боя пехотой», «Наставления по проведению занятий в кавалерии», «Наставления по обучению личного состава гимнастике», «Наставления по инженерному делу пехоты» и др.
В ходе работы над новыми уставами учитывались и обобщались постановления и инструкции, изданные главнокомандующими первой и второй русских армий. В этой работе участвовали генерал-инспектор по инженерной части великий князь Николай Павлович и генерал-фельдцейхмейстер великий князь Михаил Павлович. В результате совместных усилий в 1816 году «Воинский устав о пехотной службе» был дополнен «Батальонным учением», а в 1820 году была издана и разослана в войска вторая часть устава, заключавшая «Линейное учение».
Изданные уставы, обобщающие опыт боевых действий с наполеоновской армией, значительно улучшили и упорядочили боевую подготовку российских войск. Постепенно складывалась и совершенствовалась отечественная практика уставотворческой деятельности, которая стала включать в себя следующие составные части: максимальное использование предшествующих уставных наработок; уточнение их положений с учетом опыта новых войн, развития средств вооруженной борьбы и военного искусства; активное внедрение в боевую практику и обучение войск авторских разработок, целесообразность и полезность которых была очевидной.
Второй период (1828-1904) уставотворческой деятельности в России приходится в основном на период русско-турецких войн XIX века. После Русско-турецкой войны 1828-1829 годов были усовершенствованы вопросы управления войсками, организации взаимодействия сухопутных сил с ВМФ, уточнен порядок борьбы за крепости, ведения полевого боя, а также получили развитие элементы операции. Творческое использование передового отечественного опыта организации, управления, жизни и быта войск и использование опыта иностранных армий, их уставов и наставлений позволили создать в 1831 году более совершенный «Устав полевой службы», дополненный в 1846 году. Утвержденный в 1855 году «Устав о строевой пехотной службе» сохранил основные положения устава 1831 года, а также учел опыт Крымской войны (1853-1856), допускавший для войск россыпной строй и цепь, необходимость которых стала очевидной.
Поражение России в Крымской войне подтолкнуло к проведению в армии и на флоте военных реформ 1860-1870 годов. После Крымской войны все страны перешли к строительству паровых броненосных кораблей и миноносцев. Изменения материально-технической базы русского флота вызвало зарождение и развитие новой тактики ведения морского боя, и как следствие, появление новых уставных трудов «Новые основания пароходной тактики» (1863) и «Рассуждения по вопросам морской тактики». В этих документах впервые предусматривалось ведение боевых действий на море независимо от сезонных условий, их большая продолжительность и тесная взаимосвязь с боевыми действиями на суше, устанавливался порядок применения морских десантов.
В «Уставах полевой службы» (1868 и 1876), «Уставе кавалерийской службы» (1870), «Пехотном уставе» (1875) были увеличены нормативы удаления от противника при развертывании войск, изложены основы позиционной обороны. Именно проведенные военные реформы, в том числе и новые положения, закрепленные в уставных документах, позволили одержать русской армии решающую победу в Русско-турецкой войне (1877-1878).
В «Уставе полевой службы» (1881), «Артиллерийском уставе» (1884), «Пехотном уставе» (1889) получил отражение опыт Франко-прусской (1870-1871) и Русско-турецкой (1877-1878) войн по вопросам активных наступательных действий, взаимодействия родов войск, проявления инициативы в бою и др. Была закреплена практика постановки нескольких стратегических целей и ведения военных действий на нескольких операционных направлениях, произошел окончательный отказ от глубоких построений боевых порядков и была утверждена новая форма боевого порядка - стрелковая цепь, особое внимание уделялось организации взаимодействия пехоты с артиллерией. Получили дальнейшее развитие вопросы использования железных дорог для перевозок войск, применения телеграфа и полевых телефонов для управления войсками, новых инженерных средств для ведения военных действий. Впервые были закреплены способы и порядок преодоления войсками водных преград и горных хребтов.
В 1874 году был принят новый «Устав о воинской повинности», в котором рекрутская повинность заменялась воинской повинностью. Положения данного устава устанавливали возрастной ценз и сроки прохождения военной службы, порядок выхода и пребывания в запасе и другие вопросы, позволяющие обеспечивать планомерное пополнение вооруженных сил в мирное и военное время, а также развернуть массовую армию в случае войны. «Устав полевой службы» (1890, 1901 и 1904) в основном закреплял, уточнял и конкретизировал отдельные положения предыдущего устава, и глобальных новшеств в него не вносилось.
Третьим периодом (1905-1916) уставотворческой деятельности в русской армии следует считать годы Русско-японской и Первой мировой войн. Русско-японская война (1904-1905) выявила серьезные недостатки в вопросах военного строительства. Прежде всего было реорганизовано центральное военное управление вооруженными силами, сокращены сроки действительной военной службы, упразднены слабые в боевом отношении резервные и крепостные войска, в штат пехотной дивизии введена артиллерийская бригада, созданы корпусная и полевая тяжелая артиллерия, усилены инженерные, железнодорожные войска, войска связи, введена территориальная система комплектования, созданы корпусные, дивизионные и полковые районы пополнения.
После проведенных преобразований положения «Устава полевой службы» (1904) и других уставных документов уже не в полной мере отвечали требованиям времени. Однако разработка нового Полевого устава в России затянулась. Именно для этого периода уставотворчества, как никогда, была характерна общая техническая отсталость России и, как следствие, частая смена основных взглядов на формы и способы применения войск, крайняя нерешительность и недостаточная профессиональная подготовка военного руководства при принятии ключевых уставных положений, неоднократная смена комиссии по подготовке устава и другие негативные факторы. Плачевные результаты Русско-японской войны показали насущную потребность переработки большинства боевых уставов, инструкций и наставлений. В 1907 году было издано «Наставление по обучению штыковому бою», в 1908 году - Устав строевой службы; составлены наставления для окопного дела; переработано и согласовано со строевым уставом наставление для обучения войск стрельбе. Лишь через шесть лет, в 1911 году, вышел проект, а после его утверждения и доработки в апреле 1912 года вышел «Устав полевой службы».
«Устав полевой службы» 1912 года вобрал в себя положения аналогичного устава и наставления для действий в бою отрядов из всех родов оружия 1904 года, а также отразил основные положения по тактике общевойскового боя с учетом Русско-японской войны (1904-1905) и теоретических наработок начала XX века. Главное место в уставе занимал раздел «Действия в бою частей (отрядов) из всех родов войск». Решающая роль отводилась наступательному бою. «Наилучшим способом достижения поставленной цели, - отмечалось в уставе, - служат действия наступательные. Только эти действия дают возможность захватить почин в свои руки и заставить неприятеля делать то, что мы желаем». В то же время устав не отрицал значения обороны, которая должна применяться, «когда поставленная цель не может быть достигнута наступлением». Устав придавал большое значение взаимодействию войск, в нем отражались вопросы управления войсками. Кроме данного устава в период с 1909 по 1912 год были разработаны и приняты остальные новые уставы.
К началу Первой мировой войны был разработан проект «Наставления по боевой деятельности высших соединений флота» (1914). В нем закреплялись основные положения военно-морской теории, подробно излагались виды боевых действий флота, определялись основные классы кораблей, их боевое предназначение, порядок применения, освещались многие другие вопросы.
Первая мировая война поставила перед теорией новые проблемы, пути решения которых надо было искать. Шло активное обобщение опыта боевых действий. Для руководства штабам фронтов и армий адресовались, например, такие документы, как «Записка по поводу выполнения операций на Юго-Западном фронте в декабре 1915 г., Северном и Западном - в марте 1916 г.», «Разбор организации прорыва неприятельской позиции в направлении на Митаву в декабре 1916 г.», «Наставление для борьбы с неприятельскими сухопутными броненосцами», «Наставление для противогазовой обороны войск» и др. В 1916 году был переиздан с некоторыми исправлениями и дополнениями с учетом опыта истекшего периода войны «Устав полевой службы» 1912 года. Это был последний устав старой русской армии.
Весьма специфичным для этого периода было изучение и использование уже обобщенного союзниками или противниками иностранного материала для подготовки и обучения войск. В 1916 году при Верховном главнокомандующем начали систематически издавать серию «Иностранные наставления для боя», где излагался боевой опыт союзников. Для изучения этого опыта командировались русские офицеры. В штабах фронтов и центральных управлениях работа по учету опыта иностранных армий, в том числе противника, проводилась и ранее. Характерным для работы по обобщенно боевого опыта и уставной деятельности периода Первой мировой войны было смещение ее акцента, перенос усилий в штабы фронтов и армий, туда, где этот опыт был более необходим. При этом ценились и широко распространялись работы авторов-специалистов. Так, например, «Наставление для борьбы за укрепленные полосы», разработанное подполковником Генерального штаба В. Замбржицким и изданное в 5-й армии, выдержало до 1917 года шесть изданий. Труды подполковника Кирея «Выводы из применения артиллерийских масс при атаке» и «Артиллерия обороны» распространялись в войсках в качестве официального руководства.
Большое значение для дальнейшего развития структуры и содержания уставных документов имело появление в ходе Первой мировой войны новых органов управления войсками, родов войск - артиллерии, авиации, бронетанковых, химических, связи, железнодорожных. Образование новой структуры управления: ставка - фронт (группа армий) - армия создало предпосылки для выделения в военном искусстве самостоятельной составной части - оперативного искусства и, следовательно, создание уставных документов для нового звена управления. В уставных документах впервые определялись полоса наступления фронта (группы армий), глубина и продолжительность операции фронта (группы армий), а также средний темп наступления. Большое развитие получили способы подготовки и ведения операций, встречных сражений, контрударов.
В полевых уставах помимо развития тактики действий пехоты и кавалерии стали рассматриваться действия зенитной и противотанковой артиллерии, а также авиации, бронетанковых, химических, железнодорожных, автомобильных войск и войск связи. Основным способом ведения наступательного боя было определено сочетание фронтального удара с охватом (обходом) одного или обоих флангов противника. При этом боевой порядок стал эшелонироваться, в нем появились новые элементы - штурмовые группы, артиллерия сопровождения и танки. Одновременно расширялось содержание задач по обеспечению действий войск, которое стало включать не только разведку и охранение, но и противовоздушную, противотанковую оборону, противохимическую защиту, инженерное обеспечение и оперативную маскировку. В уставах была закреплена практика отдачи предварительных распоряжений, нашли отражение вопросы организации взаимодействия родов войск при прорыве обороны, порядок проведения рекогносцировки и практика отработки графических документов на картах и схемах.
В уставных документах ВМФ впервые были изложены вопросы применения морской авиации, подводных лодок и торпедного оружия. Кроме того, в связи с изменениями походных и боевых порядков соединений ВМФ и способов ведения морского боя выполнение боевых задач стало рассматриваться не как самостоятельные действия однородных сил флота, а предусматривало привлечение разнородных сил и их тесное взаимодействие. В сущности, Первая мировая война явилась важнейшим этапом в развитии военного искусства и, как следствие, оказала глубокое воздействие на структуру и содержание уставных документов, создала предпосылки для дальнейшего совершенствования системы уставных документов.
Таким образом, для рассматриваемого исторического периода характерным было не только привлечение военных специалистов к разработке уставных документов, но и активное участие на всех этапах их подготовки и ввода в действие главы государства и ученых. Отчетливо обозначилась тенденция преемственности, а также обязательного предварительного апробирования основных положений проектов уставов в ходе повседневной деятельности и военных действий. Все это придавало своеобразие содержанию российских военных уставов. Их отличал учет интересов Российского государства и его особенностей, а также передовой характер, способствующий проявлению инициативы, творчества и воспитанию военнослужащих в духе патриотизма. По мере развития вооруженных сил, образования родов войск, появления новых способов борьбы объем уставотворческой деятельности расширялся. Поэтому наметилась тенденция увеличения количества уставных документов, в том числе по родам войск и служб. Назревала необходимость в разработке системы уставных документов.
Одновременно обозначилась и другая тенденция - сокращение сроков действия уставов. Если в XIX веке уставы русской регулярной армии изменялись (обновлялись) примерно через 20-35 лет, то в начале XX века сроки их действия ограничивались пятью-восемью годами. Основными факторами, обусловливающими необходимость обновления уставов, являлись коренные изменения в средствах и способах вооруженной борьбы, появление новых родов войск, потребность в регламентации их боевой деятельности. В то же время в отдельные периоды уставотворческой деятельности проявился и ряд негативных черт, таких, как подражание иностранной системе обучения войск и ведение ими военных действий порой без учета национальных особенностей; необоснованная частая смена взглядов политического и военного руководства на формы и способы применения войск; крайняя нерешительность и недостаточная профессиональная подготовка военного руководства при принятии ключевых уставных положений; неоднократная смена комиссий по подготовке новых уставных документов.
Епифанов П.П. Первые российские уставы// Сб. статей АН СССР. М.-Л.: 1946. С. 12.
Епифанов П.П. Первые российские уставы. С. 152.
Головин А.М. Первые уставные положения регулярной армии// Поли. собр. законов Российской империи. Собр. 1. Т. 29. Отд. 2. 1834 г. СПб. 1852. С. 180-182.
Устав Вейде// Сб. статей. М.-Л.: Изд. АН СССР, 1947. С. 170-175.
Меншиков А.Д. Первые уставные положения регулярной армии// Поли. собр. законов Российской империи: Собр. 1. Отд. 1. Т. 30. 1830 г. СПб. 1849. С. 142-146.
Епифанов П.П. Воинский устав Петра Великого// Сб. статей АН СССР. М.-Л. 1947. С. 152.
Бескровный Л.Г. Армия и флот России в начале XX в. М.: Наука, 1986. С. 48.
Полное собрание законов Российской империи: Собр. 2. Отд. 1. Спб., 1830. Т. 41. С. 389.
Полное собрание законов Российской империи: Собр. 2. Отд. 1. Т. 41. С. 458.
Там же. С.511.
Суворов А.В. Полковое учреждение// Сб. статей АН СССР. М.-Л. L947. С. 37.
Полное собрание законов Российской империи: Собр. 2. Отд. 1. Т. 41. С. 452.
Полное собрание законов Российской империи: Собр. 2. Отд. 2. Т. 41. С. 254.
Там же. Собр. 2. Отд. 1. Т. 42. С. 125.
Там же. С. 189.
Полное собрание законов Российской империи: Собр. 2. Отд. 2. Т. 42. С. 118.
Там же. С.311.
Там же. С. 397.
Полное собрание законов Российской империи: Собр. 3. Отд. 1. Т. 29. С. 118.
Епифанов П. П. Военное искусство в новых условиях//Сб. статей АН СССР. М.-Л. 1947. С. 138-145.
Для комментирования необходимо зарегистрироваться на сайте
Воинский устав состоит из самого Устава (68 глав), в котором изложены законы военно-учредительные, и из следующих приложений: Артикул воинский с кратким толкованием (209 статей; военно-уголовный кодекс). Краткое изображение процессов или судебных тяжеб (3 части и 14 глав). О экзерциции (или учении), о приготовлении к маршу, о званиях и о должности полковых чинов (3 части).
Создавая регулярную армию по европейским образцам, Петр Великий естественно обратился к изучению западноевропейских военных кодексов, призвав к совместной работе всех выдающихся военных людей, его окружавших. Ещё в девяностых годах XVII в. генерал Адам Вейде послан был в Венгрию для изучения военной организации её и, возвратясь оттуда, представил Петру в 1698 г. Воинский устав «как содерживаться, такожды и статьи или артикулы, какое кому наказание за вины». Затем в этой работе принял участие Яков Брюс , а в 1701 г. надзиратель артиллерии Андрей Виниус , который по приказу Петра начал «в воинских правах трудиться». Около 1705 г. издано было «Уложение или право воинского поведения» для армии Шереметева , действовавшей в Прибалтийском крае , а в 1706 г. - «Артикул краткий , выбранный из древних христианских воинских прав, иже о богобоязни и о наказании разных злодеев» - для кавалерии, находившейся под командою Меншикова .
Затем до 1716 г. являлись и другие артикулы воинские, корабельные и проч., и только после глубокого и всестороннего изучения иностранных источников, после значительного числа проектов, над исправлением которых Петр трудился в течение нескольких лет, его военное законодательство вылилось в окончательную форму Воинского устава 1716 г. В основу каждой части положены лучшие образцы: имперские (в 1-ой части), шведские (в артикуле), саксонские (в процессах), французские (в экзерцициях). По мнению П. О. Бобровского , только со времени появления Воинского устава следует считать учреждение регулярного войска в России совершившимся историческим фактом, потому что только с принятием к руководству этого устава войско получило единство, организацию и законы соответственно требованиям и условиям военного искусства тогдашнего времени. Воинский устав 1716 г. является одним из важнейших памятников российского законодательства не только по значению своему в военной истории России, но главным образом потому, что он оказал несомненное влияние на развитие нашего уголовного права. Входящий в состав устава «Артикул воинский» наряду со специальными постановлениями, имевшими значение для войска, содержит юридические нормы общего характера, находившие себе применение в общеуголовных судах. В намерения Петра входило дать этим артикулам широкое применение, для чего он велел разослать Воинский устав не только во все корпусы войск, но и по губерниям и канцеляриям.
Главным источником Воинского артикула послужил военный артикул Густава Адольфа в дополненной, так называемой новошведской, редакции 1683 г., сделанной при Карле XI . Составленный для войска, Воинский артикул проводит и чисто военный взгляд на преступление. Преступление рассматривается не с точки зрения правонарушения, а как нарушение субординации , неисполнение приказанного, ослушание ; на внутреннюю или нравственную сторону деяния обращается столь мало внимания, что измена и покушение на самоубийство совершенно равны в глазах законодателя и облагаются одним и тем же наказанием - лишением жизни. Наказание же имеет своей основной идеей - возмездие , а ближайшей целью - истребление преступника и устрашение . Отсюда обилие жестоких казней и наказаний осрамительных. Кроме того, здесь начинают появляться наказания, обнимающие собою всю личность преступника, поражающие его во всех сферах общественной жизни и вырывающие его навсегда из общества. Таково было наказание вечными каторжными работами и шельмованием (см. Вне закона). Воинский артикул положил в России начало институту лишения и ограничения прав, который глубоко проникает в карательную систему ныне действующего русского законодательства. Сравнительно с Уложением царя Алексея Михайловича обилие членовредительных и осрамительных наказаний, не щадивших ни живых, ни мёртвых, в Воинском уставе таково, что карательная система Уложения представляется и более простой, и более человечной. В одном отношении Воинский устав стоит выше прежних памятников: он более точным образом определяет состав каждого отдельного преступления.
Принципиальным моментом в принятии данного Устава было то, что он впервые в русском праве поставил на первое место не нравственное и религиозное содержание преступных действий, а противоречие воле государства. В Уставе были введены наказания за многие деяния, которые вообще не охватывались ранее действовавшим законодательством, резко ужесточена ответственность за преступления. Устав ввёл в явном виде формальную силу доказательств , определяя набор необходимых для доказательства свидетельств и доказательную силу каждого из них.
Основным принципом системы наказаний Устава было устрашение потенциальных нарушителей примером, для чего были ужесточены многие ранее существовавшие наказания и введены новые [ ] . В качестве наказаний могло применяться членовредительство . За массовое бегство, самовольный трактат или капитуляцию, сдачу крепости могла быть использована децимация . Наказания в Уставе делились на 5 групп:
- 1. Обыкновенные телесные наказания (в частности, скованием в железо , хождением по деревянным кольям, битьем батогами).
- 2. Жестокие телесные наказания (например, шпицрутенами , клеймением железом, обрезанием ушей, отсечением пальцев или руки, каторгой).
- 3. Наказания смертные (расстрелом (аркебузированием), отсечением головы, виселицей, колесованием, четвертованием, сожжением, залитием горла металлом, повешением за ребро на крюк).
- 4. Легкие наказания чести (понижение в должности, увольнение без жалования, высылка из государства).
- 5. Тяжелые наказания чести (прибитие имени на виселице, преломление шпаги (шельмование), объявление вором (шельмом)).
Среди преступлений, требовавших смертной казни, фигурировали и такие, как чародейство (чернокнижие), богохульство, непристойное рассуждение о монархе, брань о генерале или фельдмаршале, блуд близких родственников, кража более двадцати рублей, порча прибитого указа, укрывательство.
Проверить информацию. |
Особой жестокостью отличается раздел о пытках («будеже все преступники в равном явятся подозрении, и между оными отец с сыном или муж с женою найдется, тогда сына или жену наперед к пытке привесть»). Тем не менее, Устав пытается ограничить пытки и учитывает, что под пытками невинный человек может оклеветать себя или других. От пыток освобождены дворяне, чиновники, старики, дети, беременные женщины (за исключением государственных дел и убийств).
Примечания
Литература
- Устав воинский // Полное собрание законов Российской империи , с 1649 года. - СПб. : Типография II отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии , 1830. - Т. V. 1713-1719, № 3006 . - С. 203-453 .
В этом первом процессуальном акте еще не происходило разграничения уголовного и гражданского процесса. Общий ход процесса, названия процессуальных документов и действий были одинаковыми как для уголовных, так и для гражданских дел.
«Краткое изображение процессов» имело четкую и логичную внутреннюю структуру.
Начинался документ двумя главами, носящими вводный характер: первая глава «О суде и судиях», а вторая – «О процессе и тяжбе».
Затем шло последовательное изложение хода процесс, разделенного на три основные части.
Им закреплялась система судебных органов, состоящих из судов невоенных (гражданских) и судов военных.
Военные суды (кригсрехты) в свою очередь подразделялись на генеральные и полковые (верхний и нижний военный суд).
Обе разновидности военного суда – генеральный и полковой (верхний и нижний) в соответствии с главой 50 Воинского устава являлись судами верхней (т.е. окончательной) инстанции, но отличались компетенцией в зависимости от характера дела и служебного положения сторон.
Генеральному суду по первой инстанции были подсудны дела о государственных преступлениях и дела о деяниях, совершенных целыми частями и подразделениями, а также гражданские и уголовные дела, касающиеся высокого офицерства (генералов и штаб-офицеров).
Полковому суду были подсудны все остальные гражданские дела и дела об уголовных преступлениях, совершаемых нижними чинами и обер-офицерами.
Военному суду были подсудны дела не только военнослужащих, но и всех других лица, состоящих при войске, как по уголовным, так и по гражданским делам.
В состав суда входили президент (председатель) и асессоры (заседатели).
При каждом суде имелся и технический персонал: секретарь (или протоколист), адъютант (исполнявший обязанности судебного пристава).
Таким образом, военный суд уже тогда являлся органом коллегиальным и подавал в этом пример иным (невоенным) судам.
Коллегиальные суды должны были действовать в количестве 13 человек. В силу объективной затруднительности созыва полного состава суда допускались заседания и в сокращенном виде (в количестве семи человек). Председательствующие в военных судах именовались президентами или презусами. Последнее название было принято тогда на практике.
В генеральном суде председательствовал фельдмаршал или генерал. Презус (президент) полкового суда назначался из числа полковников или даже подполковников и майоров (гл. 50 Воинского Устава).
В состав шести асессоров генерального суда назначались два генерал-поручика, два генерал-майора, два бригадира или полковника. В случае недостатка генералов вместо них могли быть назначены штаб-офицеры.
В состав шести асессоров полкового суда назначались два капитана, два поручика и два прапорщика. Если суд заседал в составе 12 асессоров, то в их состав назначались дополнительно два сержанта, два капрала и двое рядовых.
Члены суда назначались вышестоящим начальником или президентом суда, если ему это специально поручалось начальником.
В связи с тем, что судьями в военных судах являлись не юристы, а строевые командиры, к суду придавался аудитор (специалист-юрист), призванный оказывать им помощь при отправлении правосудия. Аудитор и секретари судебных заседаний (писари) в Уставе названы “юридическим элементом в военном суде”.
Аудиторы различались по чинам. В суде они сидели по левую руку от председателя, чуть ниже его, но выше остальных судей. О генерал-аудиторе (приравнивался к воинскому званию подполковника) в Уставе, например, говорилось, что это должен быть в широком смысле сведущий человек, искушенный в военных делах, осторожный советник, объективный и справедливый.
В анализируемом законодательстве специально подчеркивалось, что аудитор не являлся членом суда. Он имел надзорные функции, должен был наблюдать за правильным ведением судопроизводства. Подчеркивалась особая обязанность аудитора следить за беспристрастностью суда. В отличие от судей функции аудитора исполняли штатские должностные лица.
Права и обязанности (т.е. компетенция) аудиторов разных уровней были различными.
Генерал-аудитор возглавлял военную канцелярию. На него, кроме указанных дел (обязанностей) по «военно-судной части», возлагались и другие связанные с юриспруденцией функции (ведение переговоров с неприятелем об обмене пленными, разъяснение генералам и офицерам в сомнительных (спорных) случаях требований воинских артикулов и т.п.)
Генерал-аудитору в помощь придавались генерал-аудитор-лейтенант, обер-аудиторы и писарь судебных дел.
Первым генерал-аудитором (а также историческим прообразом как прокурора, так и руководителя военно-судебного управления) при Военной канцелярии был назначен в 1712 г. И.В. Кикин. Ранее, в 1710 г. он находился в качестве аудитора при войсках, участвовавших в Северной войне. Позднее, являясь помощником генерал-кригс-комиссара (военного министра) князя Долгорукого, И.В. Кикин управлял всеми делами Военной канцелярии первоначально в Москве, а потом и в Санкт-Петербурге (до 1716 г.) заведуя не только судебной, но также строевой и хозяйственной частью («мундирным строением»).
Кроме генерал-аудитора при центральном военном управлении, должности генерал-аудиторов имелись также при В полках имелись соответственно полковые аудиторы, которые принимали участие в судебных заседаниях полковых судов.
Согласно описанию должности полкового аудитора, содержащемуся в третьей части Воинского устава, он должен был не только вести судебное дело (судебный процесс), но и записывать все происходящее в суде. Следовательно, аудитор одновременно являлся еще и делопроизводителем, и приказчиком суда.
С учетом всех приведенных функций первоначально аудиторы занимали достаточно высокое положение в армии.
Так, генерал-аудиторы, судя по определенному им денежному содержанию и другим сравнительным характеристикам, стояли наравне с высшими чинами штаба армии, полковые аудиторы – даже несколько выше должностных лиц полкового штаба (первоначально, как уже отмечалось, воинских званий у аудиторов не было вовсе).
Согласно «Краткому изображению процессов…» в военных судах определялся следующий порядок судопроизводства.
Военные суды рассматривали как гражданские, так и уголовные дела, закон не различает гражданский и уголовный процесс, рассматривались судами дела частного и публичного обвинения, порядок производства дела во всех случаях устанавливался одинаковый.
Ввиду отсутствия военных судов постоянного состава и назначения их для рассмотрения каждого дела, созыв военных судов осуществлялся посылкой «указа» от высшего начальства к лицу избранному им президентом (презусом) суда по данному делу.
Вместе с этим президенту сообщались имена асессоров или же предполагалось выбрать их по собственному усмотрению.
Для председательствования в суде назначались иногда старшие начальники: в полковом суде – полковники (командир полка), в генеральном – сам фельдмаршал. Время и место заседания суда объявлялось накануне.
Закон предупреждал, чтобы судьи были трезвы, и требовал, чтобы суд собирался утром. За несвоевременную явку асессоры подвергались штрафу.
В «Кратком изображении процессов…» давалось определение сторон в процессе, рассматривался вопрос о судебном представительстве, регламентировались требования, предъявляемые к процессуальным документам и действиям, трактовался вопрос о некоторых специфических институтах процесса того времени (салфкондукт, утверждение ответа и др.)
В соответствии с анализируемым нормативом процесс делился на три основных части.
Первую часть судопроизводства схематично составляли следующие действия: принесение челобитной (жалобы), принятие челобитной, возбуждение дела, извещение обидчика об этом и вызов его в суд, открытие судебного заседания, подготовительная часть его, изложение челобитчиком (истцом) своих претензий, ответ ответчика, возражения челобитчика на ответ, новое возражение ответчика, утверждение ответа.
Челобитная подавалась тем начальникам, которые имели право созывать военный суд. Оповещение состояло в сообщении ответчику о сущности поданной на него жалобы и уведомлении обеих сторон о времени явки в суд с тем, чтобы каждый мог подготовиться к защите и оправданию.
Сторонами в процессе были челобитчик и ответчик. В виде исключения они могли вместо себя направлять в суд полномочных представителей или адвокатов (в случае болезни или других уважительных причин). В розыскных (уголовных) делах ответчику запрещалось направлять вместо себя адвоката, так как он должен отвечать перед судом сам.
Термин «адвокат» впервые вводится в оборот именно «Кратким изображением». Однако правовое положение адвоката ничем не отличалось от положения представителя стороны. Как и прежде, адвокат выступал не наряду со стороной, а вместо нее. Он не является помощником челобитчика и ответчика, а лишь заместителем стороны.
Слушание дела начиналось заслушиванием челобитчика, который повторял свою жалобу устно. После изложения жалобы челобитчиком заслушивался ответ противной стороны. И жалоба, и ответ могли излагаться письменно. Основанием для этого мог быть большой объем дела.
Стороны были вправе дважды обмениваться возражениями, после чего окончательно определялся объем требований челобитчика, объем возражений ответчика и основных доводов сторон.
После утверждения объема требований и возражений стороны не в праве больше изменять их объем и приводить новые доводы в их подтверждение или опровержение.
Прежде чем перейти к раскрытию существа второй стадии процесса, следует добавить, что в подготовительной части процесса стороны предупреждались о неразглашении данных судебного слушания, т. е. в законе закреплялась закрытость (тайность) процесса. Также в подготовительной части решался важный вопрос об отводе судей. Отводимый судья отсутствовал при решении этого вопроса судом. При удовлетворении отвода выбывший судья заменялся равным по чину офицером.
«Краткое изображение процессов» не предусматривало отвода секретарей, протоколистов и аудиторов.
Второй основной частью судебного процесса являлось исследование доказательств. На челобитчике лежала обязанность доказать предъявленное им обвинение, а если он этого не сделал, то сам подлежал наказанию, особенно в тех случаях, когда лицо обвинялось в тяжком преступлении.
На ответчике лежала обязанность опровергать предъявленное ему обвинение посредством приведения своих доводов и доказательств, т. е. презумпция невиновности не применялась.
В «Кратком изображении…» также содержались нормы, касающиеся общего учения о доказательствах, и определялась их система.
Круг доказательств был определен исчерпывающе, расположены они были по степени их важности (на взгляд законодателя того исторического периода) в следующем порядке:
1) собственное признание;
2) свидетельские показания;
3) письменные доказательства;
4) присяга.
Наиболее ценным в соответствии с теорией формальных доказательств, как видно, считалось собственное признание, не требующее более никаких-либо других процессуальных действий для установления истины.
В анализируемом законодательном акте перечислялись условия, при соблюдении которых признание могло быть положено в основу приговора. Признание должно было быть полным и безоговорочным, добровольным, сделанным перед судом; при этом ответчик должен не только признать факты, но и в какой-то мере доказать признаваемые положения.
Считая, что при соблюдении указанных условий будет достигнута истина, закон допускал на этом прекращение судебного следствия, а процесс переходил к своей последней стадии – вынесению приговора.
Главный порок положений об оценке признаний заключался в том, что суд был связан формальными признаками, в которые не всегда могли уложиться обстоятельства дела, не говоря уже о том, что признание могло быть добыто пыткой.
При отсутствии признания ответчика свидетельские показания являлись наиболее распространенным видом доказательств, поэтому в «Кратком изображении процессов…» о них говорится особенно подробно, им посвящается целая глава, содержащая 18 статей.
Закон допускал в качестве свидетелей людей обоих полов, но при этом сразу же делалась оговорку, что не все лица могут быть свидетелями. Специально провозглашался принцип, по которому определялась возможность привлечения человека к свидетельству. Свидетелем может быть лишь добрый и беспорочный человек.
Не могли быть свидетелями привлекавшиеся к суду разного рода преступники; отлученные от церкви; а также заинтересованные лица, т.е. свидетели в собственном деле, находящиеся в родстве, дружбе или вражде с участниками процесса (истцом и ответчиком); малолетние (до 15 лет) и лица, «свидетельствующие по слуху от других». Далее свидетели приводились к присяге. Показание, данное без присяги, не имело доказательственной силы. Однако стороны могли освободить свидетеля от присяги (с согласия обеих сторон).
Дача свидетельских показаний являлась обязанностью, а отказ от нее был наказуем. Ст. 9 Указа от 21 февраля 1697г. ввела наказание смертной казнью за лжеприсягу.
Артикул Воинский смягчил наказание за это преступление, предусмотрев смертную казнь лишь за квалифицированную лжеприсягу, когда «клятвопреступник через свою лживую присягу кому чинит вред на теле или в имении» (арт. 197). В остальных случаях клятвопреступник наказывался отсечением пальцев, которыми он присягал, и ссылкой на каторгу.
Свидетелей допрашивал только президент суда. В этом проявлялось бесправное положение челобитчика и ответчика, что характерно для следственного процесса. Свидетелей из высокопоставленных лиц допрашивали на дому. При этом допрос вели асессоры коллегиально, несколько человек сразу.
Значение свидетельских показаний для исхода дела зависело от их числа и качества.Особым видом свидетельства по делу является указанное в Воинском Артикуле свидетельство медиков-экспертов, которые в случае смерти кого-либо от побоев должны вскрыть тело, определить «смерть всеконечно ли от бития приключилась» и свое заключение («свидетельство») о причине смерти изложить письменно, подать его в суд и подтвердить под присягой.
В «Кратком изображении…» в качестве разновидности доказательства также допускалась очная ставка между свидетелями.
Третьим видом доказательств были письменные документы, которые в то время имели значение исключительно в делах гражданских, поскольку закон понимал под письменными доказательствами лишь те документы, в которых записаны обязательства одной стороны в отношении другой, не всякий текст, содержащий подтверждение или опровержение того или иного факта, имеющего важное значение для дела.
1) документы, зарегистрированные в государственных органах и записанные в официальных книгах;
2) документы, составленные самими сторонами.
Документы первого вида имели безусловную силу, а вторые – лишь в случае признания или действительности той стороны, против которой они представлены. При признании сторонами достоверности письменных доказательств суд мог, не исследуя других доказательств, переходить к составлению приговора.
Четвертый и последний вид доказательств – присяга (гл. 5, ст. 1-10 «Краткого изображения процессов…»). Закон подчеркивал ее очистительный характер, т.е. освобождающий от обвинения, поскольку присягу давал ответчик с целью очиститься от подозрений. Разрешалось допускать к присяге лицо только тогда, когда оно очистилось от подозрения хотя бы наполовину или обвинение доказано лишь наполовину.
Случаи, когда ответчик продолжал оставаться в подозрении, были перечислены в законе (ст. 6 гл. 5): ответчик хотел бежать, с другими «злодеями в компании был», раньше совершал «злые действия», угрожал кому-либо, признавал свою вину до суда в других местах, невиновность его подтверждается только одним свидетелем.
Присяга как доказательство носила дополнительный характер. Судья был не вправе без оснований отказать ответчику в присяге, даже если он ему не верил.
Если же у суда имелись основания для отказа в присяге, а доказательств для обвинения недостаточно, то эти доказательства позволялось изыскать путем пытки. Основанием отказа в присяге и перехода к пытке являлась тяжесть преступления (ст. 10 гл. 5).
Достаточность оснований определялась судьей формальным путем. Требовалось не менее двух свидетелей, чтобы подозрение было достаточным для применения пытки.
Пытка применялась как в уголовных, так и в гражданских делах. Пытке можно подвергать и ответчика, и свидетеля, если правдивость его показаний вызывала сомнения. Пытка проводилась не при всем составе суда, а лишь под руководством президента суда.
Порядок ее проведения регламентировался Указом 1673 г., предусматривавшим троекратную пытку огнем и кнутом (на дыбе).
Доказательством признавались показания, данные не на пытке, а повторенные после нее перед всем судом.
В таком случае признание считалось добровольным, и на этом основании оно оценивалось как действительное. От пытки освобождались: дворяне, служители высоких чинов, беременные женщины, старики и дети, за исключением дел о государственных преступлениях и убийств.
Офицеры и солдаты, обвиняемые в важных преступлениях, подвергались пытке наравне со всеми.
Третья часть судебного процесса была посвящена составлению и оглашению приговора, а также вопросам обжалования приговоров.
В силу того, что гражданский процесс не был отделен от уголовного, под приговором, как и в Соборном Уложении, понималось постановление как по уголовному, так и по гражданскому делу.
К вынесению приговора суд переходил непосредственно после окончания судебного следствия.
Прений сторон и последнего слова подсудимого закон не предусматривает.
Аудиторы, хотя и не являлись членами суда, но в силу их юридической подготовки оформляли приговор. Вправе это был делать и секретарь.
Закон требовал, чтобы приговор был обоснованным, т.е. в нем должны были приводиться все обстоятельства дела, доказательства и статьи закона, на которых он был основан.
Согласно ранее действовавшему законодательству, решение суда могло выноситься отдельно, уже позже суда, после чего оно доводилось до участников процесса. Таким образом нарушался принцип гласности и непрерывности процесса.
Согласно «Краткому изображению процессов…» (главе «О приговорах») пересмотр приговоров военных судов до вступления их в законную силу осуществлялся в виде их конфирмации (утверждения) по уголовным делам со стороны высшего военного начальства и апелляции по гражданским делам.
Генеральный военный суд выступал в качестве суда второй инстанции только по гражданским делам, рассмотренным полковыми (нижними) судами.
Также предусматривалась возможность обжалования дела в апелляционном порядке.
Апелляция состояла в переносе дела на рассмотрение высшего (генерального) воинского суда по жалобам сторон. Срок на подачу жалобы не предусматривался.
Заслушав жалобу, суд требовал ответа противной стороны, допуская, таким образом, продолжение состязания сторон в процессе, а затем в соответствии с нормами закона постановлял новый приговор, который являлся окончательным.
Основания к отмене приговора изложены в главе «Об уничтожении приговора» «Краткого изображения процессов...»
Таких оснований всего шесть. Большинство из них (пять) относятся к нарушению правил обвинительного процесса: судья постановил приговор по таким пунктам, по которым не заслушал обвинения ответчика или которые не были предметом иска; не допустил стороны к присяге, когда они этого желали, и когда приговор был явно противоречив. Противоправность (нарушение материального права) как основание для пересмотра дела стояло на последнем месте.
Приговоры военных судов по военным делам не могли быть обращены к исполнению без утверждения вышестоящего военного начальства. Правом пересмотра уголовных дел пользовался фельдмаршал или командующий генерал.
Он рассматривал жалобы на приговоры полковых военных судов. На решения генерального военного суда ему было жаловаться бессмысленно, так как фельдмаршал (старший воинский начальник) обычно являлся президентом этого суда.
Жалоба фельдмаршалу подавалась не просто как прошение о пересмотре дела, а как жалоба персонально на судью, в силу чего ее отклонение влекло за собой для жалобщика дополнительное и крепкое наказание.
Обжалование дела в виде жалобы именно на судью предусматривалось и Соборным Уложением 1649 г. Статья 9 главы Х Уложения в качестве основания для такой жалобы выдвигало посул (взятку).
Утверждающий приговор военный начальник мог не только смягчить, но и усилить наказание («какое мнение свое на оное (т.е. решение суда) объявит, прибавит или убавит, по тому и экзекуция отправляема быть иметь»). «Вследствие такого постановления, на практике власть контролирующего начальства была безгранична и редко стеснялась даже ссылкою на закон, так что приговор военного суда не имел почти никакого значения.
В конце царствования Петра I в местах дислокации войск действовали так называемые «смешанные суды».
Право полковничьего суда не распространялось на «высшие» уголовные дела, которые передавались в надворные суды, и на городских жителей, имевших свои суды, в которых дела об этих лицах рассматривались при участии в суде двух офицеров.
В случае же осуждения военнослужащих за причинение обид местным жителям, в суде участвовали два представителя от земства, вследствие чего военный суд последнего рода, по своему составу, имел характер смешанного.
Для усиления воспитательного воздействия на военнослужащих при Петре в войсках появляется прообраз суда общественности.
С 1714 г. в полках вводится, а с 1721 г. модернизируется суд общества офицеров. В компетенцию таких судов входило отстранение от должности и службы офицеров части за различные правонарушения. Причем в соответствии с Табелем о рангах 1722 г. воинские чины считались в то время выше статских и придворных, поэтому такое наказание являлось весьма существенным (значительным).
Таким образом, на основании вышеизложенного, можно сделать следующие выводы.
1. Петровский период характеризуется принятием большого количества законодательных актов уголовно-правового характера. Целым рядом указов Петр подтвердил действие Уложения и его применение при рассмотрении судебных дел. При Петре I делались попытки подготовки к принятию нового Уложения, однако они не были успешными. Тем не менее, уголовное законодательство Петра I, хотя и не заменяло полностью Соборное Уложение, внесло много нового в развитие общих понятий, институтов отечественного уголовного права, в определение составов преступлений и оказало большое влияние на дальнейшее развитие уголовного права России.
2. Наибольший интерес из уголовно-правовых законодательных актов представляет Артикул воинский 1715 г. с кратким толкованием, который был принят в период военной реформы. В 1716 г. был утвержден Устав воинский, объединяющий Артикул воинским и «Краткое изображением процессов или судебных тяжеб».
Русская армия получила первый воинский устав, предназначенный только для армии и содержащий не только положения военно-уставного характера, но и постановления о преступлениях и наказаниях как воинских, так и общих, а также о правилах привлечения к ответственности военнослужащих и о порядке образования и деятельности военных судов.
Принятие Воинского устава было вызвано созданием в России постоянной регулярной армии и флота и настоятельной необходимостью поддержания в них твердого порядка и воинской дисциплины.
3. В Артикуле воинском специально не выделялась общая часть.
В петровском законодательстве появился термин «преступление» (преступитель, преступникВ Артикуле воинском термин «преступление» употреблен в смысле нарушения закона, норм, установленных указами. В Артикуле подробно были определены понятия обстоятельств, исключающих уголовную ответственность: необходимая оборона, крайняя необходимость, исполнение приказа, отданного по службе; невменяемость и несовершеннолетие.
4. Впервые в истории русского права в Артикуле воинском подробно регламентированы воинские преступления, т. е. деяния против установленного порядка несения воинской службы.
5. В законодательстве Петра I особое внимание уделено наказаниям за совершение преступления: они возросли в качественном и количественном отношениях.
Главной их целью при этом было устрашениеК периоду правления Петра I относится возникновение и таких видов наказаний, которые можно отнести по своему характеру к современным уголовно-правовым мерам: лишение свободы, ссылка, лишение воинского звания, увольнение (изгнание) со службы, арест.
Получили распространение и имущественные наказания: денежный штраф, вычет из жалования, возмещение убытков, конфискация имущества.
6. Законодательство Петра I впервые установило основы судоустройства и судопроизводства, в том числе в отношении военнослужащих.
7. В период правления Петра I военные суды составляли свою особую систему судов. Они делились на генеральный (высший) и полковой (низший) военные суды. Впервые произошло, хоть и частичное, отделение суда от административной военной власти. Прежде правосудие осуществлял командир или, как было сказано в Соборном Уложении, судья, назначенный полковником (командиром полка).
Новый закон установил состав военного суда и должностных лиц, находящихся при Законами периода Петра I была установлена предметная и персональная подсудность.Вместе с тем, законодательство о военных судах того времени имело ряд существенных недостатков, обусловленных преимущественно объективными факторами рассматриваемой эпохи.
8. В петровском законодательстве впервые была сделана попытка отделить материальное право от процессуального.
Свидетельством этому является создание «Краткого изображения процессов или судебных тяжеб» – фактически процессуального кодекса.
Форма процесса, согласно «Краткому изображению процессов», потому также была смешанной. Судебный процесс, хотя и имел преимущественно обвинительный характер, однако допускал широкое участие сторон в рассмотрении дела.В военных судах был принят одинаковый порядок судопроизводства как по гражданским, так и по уголовным делам.
9. Законодательство Петра Великого, хотя и учитывало состояние разработанности аналогичных иностранных источников, но, тем не менее, было детерминировано множеством национальных факторов, в том числе предшествующими нормативными актами, практикой их применения.
Петр I уже в начале своей деятельности проявил себя решительным противником состязательного процесса, который применялся судами в Русском государстве при рассмотрении гражданских дел и весьма значительной части уголовных.
B Указе 1679 г. он прямо указывал, что «многая волокита, и напрасные харчи, и убытки, и разорение, а ябедникам и ворам поживки», характеризующие русские судебные порядки XVII в., обязаны своим существованием именно этой форме процесса. Исходя из этого, Петр в Указе 1697 г. определил: «Суду и очным ставкам не быть, а ведать все дела розыскам».
По Воинскому Уставу в рассматриваемый период наблюдалось вытеснение обвинительного процесса («суда») процессом следственным («розыском»), который получил подробную регламентацию в «Кратком изображении воинских процессов», т. e. во 2-й части первой книги Воинского Устава.
Поскольку, по указанию Петра I, Воинский Устав должен был касаться «и до всех правителей земских», то начала следственного процесса, разработанные в этом Уставе, стали применяться не только в военном суде, но и гражданском.
Коснемся наиболее характерных черт процесса по Воинскому Уставу.
По Воинскому Уставу на началах следственного процесса должны были рассматриваться как уголовные, так и гражданские дела. При этом проводилось некоторое различие в судопроизводстве в зависимости от того, какие дела подвергались рассмотрению: гражданские или уголовные. Если разбирались гражданские дела или дела по обвинению в личных обидах, то процесс должен был начинаться частной жалобой истца или оскорбленного, в то время как процесс по уголовным делам должен начинаться по решению судьи.
При процессе по гражданским делам или по делам о личных обидах необходимо наличие истца и ответчика, при процессе по уголовным делам наличие истца не являлось необходимым.
Судебное представительство было ограничено: представители могли быть только при рассмотрении гражданских дел и притом только в исключительных случаях, в частности, в случае болезни какой-либо стороны.
Необходимо, кроме того, отметить ограничение применения пытки при рассмотрении гражданских дел.
Далее, одной из характерных черт процесса по Воинскому Уставу является разделение его на две стадии: на следствие (называвшееся фергером) и на суд (кригсрехт). Bo второй стадии судьи оценивали добытые на следствии данные и выносили приговор.
Одной из характерных черт процесса по Воинскому Уставу было применение теории формальных доказательств. Сущность этой теории заключалась в том, что судьи при оценке тех или иных доказательств должны были руководствоваться определенными в законе правилами. B частности, в законе определялась доказательная сила каждого доказательства, причем представление о доказательной силе выражалось очень конкретно, в цифрах. Доказательства делились на полные (или совершенные) и на неполные (или несовершенные).
Наиболее совершенным доказательством («царицей доказательств») считалось собственное признание. Для того, чтобы добыть это доказательство, прибегали к пытке, степень жесткости которой, согласно основным принципам классовой юстиции, определялась не только тяжестью преступления, но и положением подследственного.
Дворяне и лица, обладавшие чинами, как общее правило, освобождались от пыток (за исключением случаев обвинения в убийстве и государственных преступлениях). Пытке обычно предшествовал допрос с пристрастием (т. e. с угрозами и побоями).
Если собственного признания ответчика или обвиняемого суду не удавалось добиться, то принимались во внимание свидетельские показания, причем полным доказательством считались показания двух достоверных свидетелей. Показание одного свидетеля равнялось половине доказательства, а иногда и одной трети (в зависимости от социального положения и пола свидетеля). Устав перечислял лиц, которые признавались негодными свидетелями. Такими признавались: изгнанные из государства, проклятые церковью, не бывшие у причастия, осужденные за преступления, клятвопреступники, дети моложе 15 лет и пр. He допускались в качестве свидетелей родственники и свойственники тяжущихся и лица, находившиеся с ними во враждебных отношениях.
Ha основании принятой Воинским Уставом теории формальных доказательств судья при окончательной оценке показаний свидетелей должен был давать предпочтение показаниям мужчин перед показаниями женщин, показаниям знатных людей перед показаниями незнатных, показаниям ученых людей перед показаниями неученых, показаниям духовных лиц перед показаниями светских и пр.
Следующим видом доказательств являлись разные письменные документы, причем в Уставе указывалось на разную доказательственную силу этих документов.
Наконец, Воинский Устав говорил и о присяге как об одном из доказательств. Присяга принималась ответчиком по предложению суда в тех случаях, когда против него не выдвигалось каких-либо серьезных обвинений. Если ответчик принимал присягу, то он признавался оправданным. Если же ответчик отказывался принять присягу, то признавался виновным, но наказание, которое на него в этом случае налагалось, должно было быть уменьшено судом.
Одной из характерных черт процессуальных норм являлась обязанность для суда соблюдать канцелярскую тайну. Процесс в еще большей степени, чем это было при «розыске» XVII в, стал носить письменный характер, количество письменных документов, которые должны фигурировать в процессе, было увеличено.
Порядок вынесения приговоров по Воинскому Уставу был следующий. После того, как суд подверг оценке на основании соответствующих статей представленные доказательства, каждый член суда, начиная с младшего, подавал свое мнение. Если возникали разногласия, то приговор выносился по большинству голосов. Затем приговор оформлялся в письменном виде, подписывался членами суда и скреплялся аудитором.
По Воинскому Уставу можно было подавать апелляционные жалобы на приговоры по гражданским делам. Приговоры же по уголовным делам представлялись на утверждение военного начайьства, которое имело право изменять их и даже отменять.
Итак, по Указу 1697 г. и Воинскому Уставу гражданские дела должны были рассматриваться в тех же процессуальных формах, что и уголовные дела, т. e. на основании «сыска» - следственного процесса. Ho эти процессуальные формы, связанные с канцелярской тайной и письменным производством, не только не устранили волокиты в судах, но даже в значительной сТепени способствовали ее развитию.
Петр I в 1723 г. в Указе«0 форме суда», отмечал, что в судах «много дают лишнего говорить» и много «неподобного пишут», отказался от начал следственного процесса при рассмотрении гражданских дел и большей части уголовных дел (за исключением дел об оскорблении величества, измене, бунте и «злодействе»).
Основными и наиболее характерными моментами в процессе по указу «О форме суда» являлись:
1) введение устного судоговорения;
2) при изложении жалоб истца или пострадавшего необходимо было четко указать пункты обвинения, а ответчику вменялось в обязанность дать ответ по каждому пункту отдельно;
3) было расширено судебное представительство, хотя и при соблюдении ряда формальностей - необходимо было особое «верующее письмо» (доверенность), в котором доверитель давал обязательство признать все действия своего доверенного лица на суде;
4) был принят ряд мер к предотвращению волокиты - были установлены, в частности, меры к вызову в суд в установленный срок челобитчика и ответчика, при этом были указаны законные причины для неявки сторон на суд.
Уже вскоре после издания Указа 1723 г. стал сужаться круг дел, которые должны были рассматриваться на основании процессуальных правил этого Указа. Так, сперва в общей форме было указано, что дела «доноси- тельные и фискальные (т.е. значительная часть уголовных дел) не подлежали рассмотрению на основании правил Указа «О форме суда». A затем Сенат истолковал, что под «злодейством», которое вообще не подлежало «суду по форме», а должно было рассматриваться судом по «Крат-
кому изображению процессов», должны пониматься богохульство, церковный мятеж, раскол, убийство, разбой и татьба с поличным. Словом, можно полагать, что только гражданские и небольшая часть уголовных дел, в частности татьба без поличного и дела, которые могли возникать только по жалобе пострадавших, стали рассматриваться на основании Указа «О форме суда». Остальные же дела - на основании «Краткого изображения процессов» Воинского Устава.
Еще по теме Процесс по Воинскому Уставу:
- 1Л. Развитие уголовного и уголовно-процессуального законодательства, регулирующего принудительные меры медицинского характера